Афганский рубеж (СИ)

— Командир, просят рядом с медсанбатом садиться. Раненных и погибшего быстрее доставим. Плюс они там тоже выйдут, — передал Сабитович слова Сопова.

— Принято, — ответил Димон и доложил об изменении курса в Баграм.

Тут же в эфире раздалось ворчание товарища Берёзкина.

— Всем посадка на Окабе! Как поняли?

Батыров вопросительно посмотрел на меня. Я бы на его месте даже не сомневался, как правильно поступить.

— Командир, разреши, я возьму управление?

Димон отрицательно помотал головой и отвернул в сторону медсанбата. Через руководителя полётами передали, чтобы связались с медиками и те были готовы к встрече.

Через несколько минут, мы прошли над площадкой рядом с баграмским госпиталем. Выполнили посадку на металлическую поверхность. Рядом уже стояли две санитарки и несколько человек в халатах.

Раненных быстро выгрузили. Группа Сопина вышла следом, помогая раненным добраться до носилок. Следом вынесли и обгоревшее тело третьего члена экипажа.

— Командир группы сказал, что парней сопроводит. Передал большое спасибо, — сообщил по внутренней связи Карим, когда закрыл дверь в грузовую кабину.

— Саня, — позвал меня Батыров и показал на ручку управления.

— Понял. Взлетаем, — ответил я, взял управление и оторвал вертолёт от площадки.

Выровнялись и взяли курс на полосу аэродрома. Лететь недолго, но для Димона и это было сложно. Он прям в кабине достал пачку сигарет и закурил, приоткрыв блистер.

Через пару минут мы выполнили посадку и зарулили на стоянку. Остальная группа уже выключилась и ждала нас. Тут же был и товарищ Берёзкин, который что-то выговаривал Енотаеву. Причём делал это при всех. Судя по жестикуляции, начальник политотдела был очень зол.

— Ругается, — заметил Карим, увидев размашистые движения Берёзкина.

— Ещё и наградят его за оплошность, — предположил Димон.

— А нас накажут за правильные действия, — добавил я.

— Наградить виновных, наказать непричастных, так, что ли? — возмутился Батыров.

— Командир, ну ты как будто первый год в армии, — сказал Карим.

Двигатели выключили, винты остановились, но на этом вряд ли сегодняшний лётный день можно считать оконченным.

Через десять минут грязные, потные и в обмундировании мы внимательно слушали, что о нас думает товарищ Берёзкин.

— Порядок был определён! Почему не дождались эвакуационную группу, которая была у меня на борту?

Ого! Так всё-таки группа была! А что она делала так «высоко», я понимать отказываюсь.

— Если бы мы ждали, экипаж уже бы давно был схвачен духами. Кстати, не напомните, кто говорил, что там нет ПЗРК? — парировал Енотаев.

Полковник такого, конечно, стерпеть не мог.

— Выбирайте выражения, «пока ещё» командир эскадрильи!

Пока член Военного Совета продолжал нас хаять, я задумался о природе этих ПЗРК.

У духов в начале войны в Афганистане были комплексы, но чтобы в таком количестве и у одной группы? Да ещё и пуск был явно ракет «Стрела-2».

Начинаю делать вывод, что с моим появлением, история немного меняется. Тут и доработки в авиационной технике имеются, не характерные году. Массовое количество Ми-8МТ в Афгане, хотя изначально тут все на модификации Т летали.

А самое интересное, что в Баграме в эти годы не было отрядов специального назначения. В основном их начинали развёртывать несколько позже и ближе к приграничным провинциям.

Кажется, история войны в Афганистане может измениться.

— Значит так, каждый из участвующих в ударе напишет мне рапорта. Что и как он делал. А мы уже разберёмся в Кабуле.

Берёзкин взял со стола фуражку и направился к выходу. Никто не встал, что вызвало его возмущение. Если честно, задницу свою я отрывать из-за него не хочу.

— Устава не знаете? — возмутился полковник.

— Товарищ Член Военного Совета, вы не хотите почтить память погибшего бортового техника? — спросил Енотаев.

— На войне, знаете, без потерь не обойтись.

После этого Берёзкин вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Днём нам предстояло сделать ещё пару вылетов на доставку грузов в район населённого пункта Анава.

Задачи все были выполнены. К вечеру в палатке накрыли стол, чтобы почтить память погибшего парня. Для меня процедура знакомая, хоть к такому и отвратительно привыкать.

В глазах остальных — некая растерянность. В качестве стопок использовали колпачки от С-5. Легендарные «нурсики», о которых я раньше только от старшего поколения мог слышать.

— Все собрались? — зашёл Енотаев и сел во главе стола.

Разлили по «нурсикам» разбавленного спирта. Комэска встал и приготовился сказать несколько слов.

— Земля — пухом, а…

Ефим Петрович недоговорил. В палатку вошёл полковник Кувалдин. Некоторые почувствовали себя неловко. Сомневаюсь, что комдив пришёл к нам, чтобы отчитывать за что-то.

— Я от дивизии. Память почтить. Мы бок о бок с вами, всё же, — с расстановкой произнёс Валерий Иванович и передал конверт Енотаеву.

Командиру дивизии налили в свободный «нурсик», коих у нас был целый ящик. Немного постояли молча и все выпили в память о погибшем.

— Давайте сядем, — сказал Кувалдин.

Он не закусывал, хотя было чем. Пускай и повод не самый радостный, но где-то нашими парнями несколько банок солений были найдены.