Афина

— Хорошо, — я резко повернулась к брату, но весь его вид был расслаблен. Он достал записную книжку и ручку, быстро что-то написал на вырваной бумажке и отдал листок Оксане, — это мои контакты, выберите квартиру, отправьте мне, я подготовлю документы. Как подготовите отказ, напишите, при встрече обменяемся бумагами, там же я отдам Вам деньги. И мой Вам совет, не пытайтесь меня обмануть. Это ничем хорошим не кончится.

— Конечно, но и Вы не обманите, — на её губах появилась слащавая улыбка. Больше я не могла находится в её обществе.

— Нам пора, — мой голос все ещё был холоднее льда. Я встала со своего места и направилась в сторону выхода. Меня колотило от ненависти к ней. Гер был прав, когда говорил, что у неё просто закончились мужики и деньги. Это было неприятно вдвойне.

Брат догнал меня уже на улице. Быстро прижал меня к плечу и гладил по спине, пока я немного не успокоилась.

— Какая же она… — я не смогла закончить речь. Ничего цензурного не приходило на ум.

— Не все такие прекрасные душой, как ты, — шептал он мне в макушку.

— Я обычная, а она подлая. Как можно продавать своих детей?

— Успокойся, пожалуйста, тебе нельзя волноваться, а то будет плохо моему племяннику. Ну или племяннице, — я слышала в его словах беспокойство за меня и теплоту, когда говорил о моем ребенке.

— Ты прав. Головой понимаю, что мне же лучше, если её можно купить. Я ведь по-правде люблю Кира и Алису. Но сердце рвётся от осознания, что она не одна такая. Сколько детей вот так покупают?

— Всё, успокаивайся. Дома тебя ждет будущий муж…

— Ещё не ждёт, у него смена допоздна.

— А ещё ждут дети. Им сейчас страшно, они не хотят с тобой расставаться, поэтому поехали, купим что-нибудь вкусненькое, и домой.

— Ещё один момент, ты хочешь ей заплатить полностью всю сумму сам? Почему?

— Потому что ты — моя семья. У тебя нет таких денег, у меня есть. Что в этом плохого?

— Ты узнал обо мне всего пару месяцев назад, но уже делаешь такие поступки. Мне от этого неуютно.

— Я это делаю потому, что могу себе это позволить. Тем более, ты должна мне свидание с Софи.

— Этого все равно мало! Я так не могу…

Кажется, что все моё лицо залила краска стыда. Я ведь и правда не могу его просить об этом. Мне, пока, нечем отдать. Но, возможно…

— У меня есть некоторые сбережения, — начала я, но брат помотал головой.

— Нет, Фин, я не возьму.

— Нет, возьмёшь, это не обсуждается. Там почти миллион. Уважай моё решение, пожалуйста. Мне приятно, что ты заботишься обо мне, но это моя семья. И ты тоже. Я хочу помочь. Деньги можно вновь заработать, а вот мою совесть потом не отмыть, если все возложу на тебя…

Я видела, что он не хочет со мной соглашаться. Но я не оставила ему выбора. Тяжёлый вздох подтвердил мои догадки.

— Хорошо, тогда перед передачей документов снимешь свои сбережения. Но ты не поедешь на эту встречу. Не хочу, чтоб ты волновалась. И не хочу беспокоиться о тебе, когда нужно будет думать о правильности документов.

Я лишь кивнула. И мы поехали домой.

Через десять дней я сняла наличные и передала брату. На встречу, как и договорились, он поехал один. Я, конечно, пыталась его уговорить взять меня с собой, но он был непреклонен. Все эти дни Оксана не появлялась в поле зрения Димы или детей. Люцци-старший недоумевал. Ни бышая жена, ни суд не появлялись в нашей жизни. Пару раз он пытался у меня выведать, что происходит. Но я не могла ему сказать. Не сейчас. Пока документы не будут у меня на руках, я боялась сглазить (как бы это не было смешно, но в эту примету я верила).

Гер приехал достаточно поздно вечером. Я неслась к двери, как ребёнок в Рождество, чтоб увидеть Деда Мороза. Стоило открыть, как я попала в объятия брата.

— Всё получилось, — шептал от мне в макушку и прижимал крепче.

За спиной раздалось покашливание.

— А теперь я жду объяснений, — вид у Димы был очень серьёзный. Шутить и отмалчиваться сразу расхотелось.

— Пойдёмте в гостиную, я заварю чай, потом поговорим, — и первой направилась в сторону кухни. Парни пошли за мной.

Через час мы закончили свой рассказ и изучение документов.

— Как она могла? — сокрушался Дима. Мне было его жаль, ведь он верил, что Оксана хотела реабилитироваться в роли матери.

— Это просто доказало мою теорию, — Гер тоже был серьёзен, но не так, как Дима. В нем не было печали, — есть люди, которые ценят деньги и себя больше, чем самых близких. Это нормально для мира. Но у тебя есть моя сестра, которая была готова на все, чтоб дети были рядом с ней и тобой.

— Не нужно говорить обо мне в третьем лице, когда я сижу рядом, — устало проговорила, хоть мне и было все равно. Просто хотелось быть рядом с мужчиной, который вновь разочаровался в своём первом выборе. Дать моральную поддержку.

— Прости, — Гер опустил голову, — но это не меняет того факта, что ты была готова на все.

Дима повернулся ко мне лицом. На нем читались: любовь, уважение и тепло. А потом сильные руки осторожно прижал меня к такому же сильному телу. Тёплые губы прижалась к виску в поцелуе.

— Спасибо, — одно слово и волна чувств.