Афина Паллада

— Я тоже имею в отаре собственных овец. И это вроде законно. По положению, мы, чабаны, имеем право держать овец на питание. Где двадцать, где десять — одного устава нет. Я думаю, повар всегда будет обедать из того котла, в котором он готовит. В нашем мусульманском Коране, да и в Библии, написано: не завязывай рта волу, когда он молотит хлеб.

— Быть у воды да не вымокнуть! — выкрикнул вторую поговорку даргинец, гордый оттого, что положил начало большому разговору.

— Но этим пользуются. Сегодня у меня двадцать овец, а завтра я купил или получил от окота еще двадцать. А своей овечке я и дерти подсыплю больше и сена дам позеленее, помельче. Сдохла моя овца — я ее за совхозную сдам, а себе выберу лучшую матку в отаре. Аппетиты бывают разные. В прошлом году уволили Салашвили. Сто тридцать маток приобрел он за полгода работы. Это тринадцать тысяч новыми.

— Где же он взял их, по-вашему? — крикнул кто-то с места.

— Что такое «валуховый окот»? — полистал блокнот начальник.

В зале засмеялись. Бекназаров принялся делать какие-то угрожающие знаки Муратову, и Саид смутился.

— Без фактов говорить нельзя.

— Ну, а так, в принципе… Говорят, такой «окот» есть.

Не стал бы Саид без фактов позорить рыцарей ярлыги. Но, как на грех, снова встретил взгляд своего управляющего. На губах Бекназарова каменное презрение. Волком смотрит Ибрагимов. В зеленых глазах Муратова вспыхнули огни гнева.

— Сбивают маточные и валуховые отары из молодняка. Матка дороже валуха. Ей подрезают хвост на манер валуха и загоняют в валуховую отару. И получают тайный, «валуховый окот». Всякие пути есть. Один делал так. Отару осеменяют искусственно в начале зимы, чтобы весной получить ягнят. А он в конце лета пускал на жирных маток барана-производителя и в январе получал тайный приплод, а весной окотившуюся овцу выдавал за яловую…

— Перерыв надо! — потребовали некоторые.

Регламент действительно нарушался.

В перерыве начальника управления окружили чабаны и руководители. О чем-то с ним говорил Бекназаров, и Саид перехватил взгляд начальника, брошенный в его сторону. Беседуя с другими, начальник незаметно подошел к Муратову.

— Значит, пятнадцать лет уже чабануешь? — спросил он. — Сколько же тебе лет?

— Тридцать стукнуло.

— Зарабатываешь как?

— Сто шестьдесят, сто восемьдесят.

— Хорошо, не меньше инженера.

— Все равно инженеры выше нас.

— Почему же?

— На чабанов такой взгляд есть, будто чабан не профессия. Провинился агроном или тракторист — его в чабаны посылают. А в нашем деле тоже голову надо иметь.

— Опрокинем этот взгляд, уравняем вас с физиками и космонавтами!

— До космонавтов нам далеко. Ломаю себе голову: неужели они такие же люди? Завидую им. Большая у них жизнь. Но свою работу тоже люблю. Собак люблю. У меня первые собаки. Приезжайте в гости на кошару.

— Шашлыком угостишь?

— Хаш сделаю — чего там шашлык!

— Что у тебя с семьей? — понизил голос начальник. — Не ладится?

— Раньше ладилось, теперь, правда, не ладится, — покраснел чабан. — Вот полюбил чужую жену, и она хочет со мной. Нехорошо это, а ничего не можем с собой поделать…

— Ладно, поговорим еще об этом, не падай духом, все будет хорошо. Приглашаю тебя на краевое совещание передовиков животноводства как гостя.

Бекназаров стоял невдалеке и, как только начальник отошел, приблизился к чабану.

— Чего спрашивал?

— О жизни, на краевое совещание пригласил.

— Зачем поедешь? Писал чего?

— На совещание, он же сказал!

— Смотри и там не наплети с три короба, смешно было слушать, как баба на базаре болтал! — Управляющий подчеркнуто запахнул полушубок и пошел к кругу начальствующих.

Чабан покраснел, словно его уличили в чем-то постыдном. Подошли Агаханов, Петренко, Маркелия и пожали ему руку.

Несмотря на заклинания муллы, Секки не беременела. В таком случае горцы обычно разводятся. Хасан пил какие-то настои из трав, часто лечился у знахарей, «чтобы получить силу», — ничто не помогало. Хасан знал о жажде материнства у жены, понимал, что граненый клинок шариата не устрашит ее. По совету Магомета он решил обратиться к новым законам, чтобы вернуть Секки.

Бекназаров выслушал Элисханова и согласился, что Муратов нарушает моральный кодекс строителя коммунизма. Пока Саид был на краевом совещании животноводов, в поселке Новая Жизнь состоялось производственное собрание. Третьим вопросом в повестке дня было: морально-бытовое поведение старшего чабана Муратова и рабочей Элисхановой. Маркелия протестовал против третьего вопроса, так как не было Муратова.

— Неважно, — заявил Бекназаров. — Пусть народ решает.

На собрании выступила учетчица, громила Муратова и Элисханову за распущенность, предложила уволить обоих.

— Им только того и надо! — пустил шпильку хромой тракторист.

Бекназаров сказал кратко:

— Разрушать две семьи не позволим. Какая гарантия в том, что Элисханова не бросит Муратова ради новой любви, а Муратов — ее? Они себя показали уже. Пусть выступит Элисханова.