Афина Паллада

Штаб-ротмистр по-военному щелкнул каблуками и коротко поклонившись, сбежал с крыльца, сопровождая свой уход противным скрипом рассохшихся половиц. Спустя краткий миг о нем напоминало лишь легкое покачивание вишневой ветви, по случайности задетой плечом.

Глава шестая

– Плечом, попробуй наддать плечом! – посоветовала Наталья Петровна, рассеянно наблюдая за тщетными попытками горничной притворить дверь.

Отсутствие в доме мужчины немедленно повлекло проблемы, о существовании которых Карачинская прежде и не задумывалась. Покосился входной проем, заскрипело крыльцо, колодезное ведро отвязалось и грохнулось в студеную черную воду. Забор, ограждающий палисадник, так и остался неокрашенным. Пришлось Прасковье самой браться за кисти, мешать краску.

«Разреветься бы, – подумала молодая вдова, снова взглянув на часы, – да слез нет. Все вышли. И где, скажите на милость, носит этого Лебедева?!»

– Паруша, приготовь, что ли, чайку. И подай карты.

– Опять гадать станете? Зарекались ведь, барыня! Перед образами клялись…

– Неси, говорю! Не твоего ума дело, – ледяным тоном отрезала хозяйка, не обращая ни малейшего внимания на кислую физиономию служанки.

Настроение, надо сказать и без того не слишком-то бравурное, после беседы со штаб-ротмистром испортилось окончательно. Кажется, господину Данилову удалось заглянуть ей в самую душу и узреть там, нет, не зияющую рану, нанесенную потерей близкого человека, а… равнодушную пустоту. По всему видно, умный мужчина, хоть и жандарм.

С этой минуты Наталья Петровна поняла, что не в силах более скрывать простой и очень печальный факт: мужа она не любила. Никогда.

Вопреки фантазиям писателей любовных романов, признаться в этом самой себе было совершенно не трудно. Сия немудреная мысль пришла в очаровательную головку сразу после свадьбы. Нет, пожалуй, даже раньше…

В день, когда двадцатилетняя Наташа привела в отчий дом своего будущего супруга, маменька выгадала подходящий момент (после обеда мужчины отправились в курительную комнату) и напрямую спросила:

– Когда ты, наконец, найдешь настоящую любовь?

– Мама! – вспыхнула юная дева. – Как вы можете так говорить! Владимир Михайлович – мой избранник.

Мать покачала головой:

– Это слово слишком ответственное, дабы им столь легкомысленно разбрасываться. Я приму любого твоего кавалера, Natalie15. Но, поверь мне, господин Карачинский не в силах сделать тебя счастливой. Погляди на свое лицо. На нем будто маска. Истинная любовь срывает все покровы.

«Мама, мама, – вздохнула девушка, прислушиваясь к пению птиц за окном. – Как вы были правы!»

В глубине души Наталья Петровна винила во всем подружку – Леночку Мордвинову, дальнюю родственницу знаменитого сенатора. Боже, как она носилась со своим конногвардейцем! Сияла, благоухала!

Нужно ли говорить, оставаясь ревнивым наблюдателем за чужим благополучием, Натали едва не сошла с ума. Природная мечтательность и девичье томление сыграли с ней весьма дурную шутку. Встретив Карачинского, барышня немедленно придумала себе идеального мужчину, наделила его всевозможными достоинствами, заставила себя влюбиться и в итоге, весьма, надо заметить, закономерном, вышла замуж.

Что же принес ей этот брак? Семейную идиллию? Как бы не так! Удары фатума посыпались со всех сторон. Судьба одарила ее особенным пристрастием, не скупясь на испытания и страдания.

Вместо того чтобы, по примеру все того же жениха Мордвиновой, угодить в гвардию, новоиспеченный супруг получил назначение на Кавказ. В действующую армию. Был приписан к штабу генерала от инфантерии Головнина и в первый же год службы чем-то изрядно отличился. Казалось бы, вот она, птица счастья! Лови ее за хвост и сажай в клетку! Не тут-то было…

Полоумный муженек выпросил себе в награду должность коменданта возведенного на Сулаке укрепления «Александровское». Мало того, что должность, мягко говоря, оказалась пустышкой, поскольку не сулила ни денег, ни положения в обществе, так Карачинский вскоре выкинул новый фортель: геройски погиб! Ну кто его просил самолично участвовать в опасных разведывательных рейдах?

И что теперь, спрашивается, делать до обидного рано овдовевшей женщине, оставшейся в чужом и враждебном краю без поддержки семьи, без крыши над головой (домик содержался на казенные деньги), да и вовсе, можно сказать, без средств к существованию? Правильно, только гадать! Гадать, что будет дальше.