Афинская ночь

— Древнеегипетские жрецы все эти вещи досконально изучили и умело ими пользовались?

— Естественно…

— В результате, — Соколов небрежно обозначил рукой совокупность расставленных по столу предметов, — приблизительно пять с половиной тысяч лет назад, в Дельте Нила — возникла самобытная коммунистическая цивилизация… — устало на меня взглянул и добавил, — А в блокадном Ленинграде, семьдесят лет назад — она же, при довольно таки сходных обстоятельствах — не возникла. К сожалению, Галина до сих пор стесняется внятно предложить, что следует предпринимать конкретно нам, ради спасения своего собственного "очага культуры". Извините за высокий слог. Только я хотел бы услышать рекомендацию именно от неё. Простите, такую блажь.

Ужасно не люблю, когда мужики, с манерами и телосложением нашего каудильо, пялятся прямо в глаза… Я в таких случаях теряюсь. И взор опускаю… Из-под ресниц наблюдаю, как между хлебцами и луком Соколов втыкает сложенную вдвое картонку. "Памятка взрывотехника", ага… Стремное сочинение для первоначального обучения штатских "чайников" (вроде меня) основным навыкам саперного дела. Куда вставлять, как поджечь, какими знаками обозначаются заминированные участки местности и проходы в них. Теперь — полная икебана…

— Давайте, я отвечу… — Ленка похрипывает, простыла что ли? — Это питерский глюк — "сама знаю, но вам не скажу". Из-за таких вот глюков, дедушка Ленин заслуженно обзывал русскую интеллигенцию "говном нации".

— Стыдно, Галочка, — видимо из педагогических соображений Лев Абрамович "выключил акцент", — бывают в жизни моменты, когда следует, не чинясь, называть гадости своим настоящим именем… — что бы он понимал!

— В отличие от некоторых, — Ленка выразительно измерила взглядом обоих присутствующих мужиков, — те додинастические жрецы, что стояли у истоков первоначальной египетской цивилизации, соплей не жевали. Это были настоящие прошаренные отморозки! Навсегда "уходя в камыши" они не поленились поголовно зачистить местную "элиту". И оказались правы! В блокадном Ленинграде — получилось в точности наоборот. А мы — трусливо дрожим где-то посередине, изображая чистоплюев, — теперь глаза опустил Соколов, ну, Ленка дает! — Хотя, здесь и сейчас, промедление — смерти подобно!

— Собственно, она о чем? — не въехал в тему завхоз… Зато у начальника — лицо окаменело. Но, ответил…

— Добрая девушка предлагает мне не останавливаться на достигнутом и своей властью перестрелять всех старших офицеров экспедиции. Пользуясь случаем. Чисто профилактически. Оставить в живых ученых, инженеров, "солдат-срочников" и тех военных, кто по должности — не выше командира взвода… Остальных — того… — каудильо убийственно конкретен… Володя бы его прямоту одобрил. Как там, у Марио Пьюзо? "Деловая мера, ничего личного" А самое противное сознавать, что он сам — такое бы уже давным-давно проделал.

— М-м-да… — оценил идею завхоз, — А вы знаете, в этом что-то есть! Революция отличается от бунта тем, что не останавливается на полумерах и потому успешна. Но, я бы предпочел эмоциям факты, или хотя бы анализ…

— Бунт, — уже значительно разборчивее вякает Ленка, — это всегда акт цивилизованного вандализма. Протест против системного жлобства. Включая и русский бунт, который типа "бессмысленный и беспощадный". В нем, на самом деле — важнейший манифест. Смотрите — мы не присваиваем, мы рушим или жжем, а если убиваем, то не скрываясь. Потому, что не "проворачиваем" шкурные делишки, а проводим в жизнь осмысленный террор.

— Леночка… — завхоз вытер засаленным платком внезапный пот, — Софья Перовская — вам случайно не родня?

— Нет, — сбавила тон филологиня, — Она из "Народной воли", а мой прадед, так — боевик… из "левых эсеров". Но, дедушка меня воспитывал "в духе". В общем — извиняйте, — т-э-эк, не зря они с Кротовым нашли друг друга.

— Вы не закончили мысль.

— Почему иногда следует безжалостно уничтожать теоретически могущих оказаться полезными людей или материальные ценности? Потому именно, что если исповедовать принцип, что хороший дом ни в коем случае нельзя рушить, в крайнем случае — отобрать "под детский садик", то тебя начнут ставить перед фактом. Успели построить дом, значит, по любому — будет стоять. А если, хоть иногда, заявлять — "Я сказала, что здесь будет лужайка!" и сносить все на хрен бульдозером — сразу пропадает гадкая предопределенность, в которую тебя подталкивали…

— В Администрации города Москвы у вас тоже родственники? — Ленка, не вдаваясь в подробности, кивает…

— Не надо путать революцию с бунтом, хотя, иногда, они происходят разом по соседству. Революция — это новая идеология. Бунт — это чистый протест. Люди не ждут, что система изменится, они грубо дают понять, что она их уже достала. Слов "наверху" — никогда не слушают, а так — обычно доходит… И долго помнится… Вот.

— Она права? — меня снова сверлят "командирским взглядом".

— Угу… — язвительные комментарии застряли в горле.

— Тогда, — ожил завхоз, — Дайте развернутую картину. Опустив личные подробности. Надо, Галочка, надо…

Глава 37. Пятьдесят метров до свободы