Афинские убийства, или Пещера идей

– Скоро наступит ночь. День пролетел в один миг, а мы ее все еще не нашли… Мы расспросили по крайней мере двадцать женщин и получили только неясные указания. Я думаю, они стараются скрыть ее или обмануть нас.

Они шли по узкой крутой улочке. Багровый закат над крышами озарял линию горизонта, где сливались море и небо. Позади остались толпы и безудержный ритм пирейского порта, а с ними и места, посещаемые людьми в поисках наслаждения или развлечений: их окружал квартал, где живут они, целый лес каменных тропинок и кирпичных деревьев, куда рано затекала темнота и где раньше времени вздымалась Ночь; обитаемое, таинственное безмолвие, полное невидимых глаз.

– По крайней мере, с твоими разговорами не соскучишься, – сказал Диагор, не пытаясь скрыть свое раздражение. Ему казалось, что уже несколько часов говорит лишь он; его спутник только и делал, что шагал, ворчал да изредка запуска! руку в свою суму за смоквами. – Клянусь Зевсом, твоя способность поддерживать беседу просто поразительна… – Он остановился и оглянулся, но за ними бежало лишь эхо их шагов. – Эти отвратительные, забитые мусором и вонью улочки… Где же этот «чудесно спланированный» город, как все называют Пирей? Это та самая «геометрическая» планировка улиц, спроектированная, по слухам, Гипподамом Милетским? Клянусь Герой, не видно даже районных надзирателей-астиномов, ни рабов, ни стражников, которых полно в Афинах! Такое впечатление, что мы не среди греков, а в варварском мире… Да это не только впечатление: это опасное место, тут пахнет опасностью так же отчетливо, как морем. Ну конечно, благодаря твоей занимательной беседе мне становится спокойнее. Твои речи утешают меня, заставляют забыть, где я…

– Ты платишь мне не за разговоры, Диагор, – абсолютно равнодушно заметил Гераклес.

– Слава Аполлону! Я слышу твой голос! – съязвил философ. Даже Пигмалион так не изумлялся словам Галатеи! Завтра же принесу в жертву козленка в честь…

– Хватит, – быстро прервал его Разгадыватель. – Вот дом, о котором нам говорили…

Изрезанная трещинами серая стена тяжело вздымалась с одной стороны улицы; перед провалом держали совет тени.

– Скажи лучше: седьмой дом, – возразил Диагор. – Я уже понапрасну спрашивал в первых шести.

– Значит, принимая во внимание твой растущий опыт, думаю, тебе нетрудно будет расспросить этих женщин…

При приближении Диагора темные, прикрывавшие лица шали стремительно превратились во взгляды и улыбки.

– Простите. Мы с другом ищем танцовщицу по имени Ясинтра. Нам сказали…

Как хрустнувшая под ногой неосторожного охотника ветка предупреждает зверя, который быстрее ветра бежит с поляны укрыться под защитой чащи, так слова Диагора вызвали неожиданную реакцию в группе: одна из девушек стремглав помчалась вниз по улице, а все остальные поспешно ринулись в дом.

– Постой! – закричал Диагор убегающей тени. – Это Ясинтра? – спросил он у остальных женщин. – Подождите, Зевса ради, мы только хотим!..

Дверь с размаху закрылась. Улица была пуста. Гераклес не торопясь продолжил путь, и Диагор последовал за ним, хоть и с большой неохотой. Через мгновение он сказал:

– Ну а теперь? Что нам теперь делать? Почему мы идем дальше? Она скрылась. Убежала. Ты что, думаешь догнать ее таким шагом? – Гераклес буркнул и спокойно достал из сумки еще одну смокву. Совершенно выведенный из себя философ остановился и обратил к нему яростные слова: – Да послушай же ты! Целый день мы искали эту гетеру в портовых улицах, в городских кварталах, в домах с дурной славой, в богатых и бедных районах, тут и там, второпях, доверяясь лживым словам презренных душ, необразованного духа, грязных сводней, порочных жен… Л теперь, когда, казалось, Зевс позволил нам найти ее, она снова исчезла! А ты идешь вразвалку как ни в чем не бывало, как довольный пес, тогда как…

– Успокойся, Диагор. Хочешь смокву? Она придаст тебе сил, чтобы…

– Оставь меня в покое с твоими смоквами! Я хочу знать, почему мы идем дальше! По-моему, мы должны попытаться поговорить с женщинами, которые вошли в дом, и…

– Нет: та женщина, которую мы искали, сбежала, – невозмутимо заметил Разгадыватель.

– А почему мы не бежим за ней?

– Потому что мы устали. По крайней мере я. Ты не устал?

– Если это так, – Диагор все больше выходил из себя, – почему мы идем дальше?

Гераклес, не замедляя шаг, позволил себе немного помолчать, пока не прожевал.

– Иногда устатость может побороть усталость, – сказал он. – Таким образом, устал много раз подряд – и стал неутомимым.

На глазах у Диагора он, не сбавляя темпа, уходил вниз по улице, и скрепя сердце философ последовал за ним.

– И ты еще смеешь говорить, что тебе не нравится философия! – фыркнул он.

Какое-то время они шагали молча в тишине близящейся Ночи. Улица, по которой убежала женщина, беспрерывно тянулась вдоль двух рядов ветхих домишек. Очень скоро опустится полная темнота, и не будет видно даже домов.

– Эти старые мрачные улочки… – проворчат Диагор. – Только Афине известно, куда могла деться эта женщина! Она молода и проворна… Мне кажется, она могла бы бежать без передышки до края Аттики…