Афинские убийства, или Пещера идей

Ледяное сознание происшедшего обрушилось на Гераклеса, как лавина, подобная той, что извергается, когда дети, играя, расшатывают тонкий ствол намокших под недавним дождем деревьев, и тяжелый заряд повисших на листьях капель вдруг проливается на их головы.

Он в самом деле находился в довольно большой пещере. Золотистый отблеск исходил от подвешенного к крюку в скале факелу. При свете его пламени открывался извилистый центральный проход, зажатый между двумя стенами: на одной висел сам факел, в другую были вбиты золоченые гвозди, к которым Гераклес был привязан толстыми змееподобными веревками так, что его руки вздымались выше головы. Проход сворачивал влево, и там, казалось, тоже был свет, хотя и намного более тусклый, чем пламя факела, поэтому Разгадыватель заключил, что там – выход из пещеры и что, вероятно, большая часть дня уже позади. По правую руку проход терялся в изрезанных скатах и невероятно плотной темноте. В центре возвышался треножник с жаровней; среди блистающей крови углей свешивалась кочерга. На жаровне золотыми пузырями варева клокотал котелок. Вокруг бродил Кербер, равномерно лая то на это приспособление, то на недвижное тело Гераклеса. Его закутанный в рваный серый плащ хозяин помешивал веткой содержимое котелка. Его лицо выражало добродушное довольство кухарки, наблюдающей, как поднимается золотистый яблочный пирог.[130] Другие предметы, которые могли бы привлечь его внимание, находились за треножником, и Гераклес не мог их как следует различить.

Напевая себе под нос какую-то песенку, Крантор ненадолго перестал помешивать, взял свисавший с треножника золотистый ковш, зачерпнул им варево и поднес к носу. Извилистая струя дыма, заволокшая ему лицо, казалось, выходила из его собственного рта.

– Хм… Немного горячо, но… Держи. Он пойдет тебе на пользу.

Он поднес ковш к губам Гераклеса, вызвав этим гнев Кербера, который, похоже, считал оскорблением, что его хозяин предлагает этому толстяку что-то раньше, чем ему. Думая, что другого выбора у него нет, и, кроме того, испытывая жажду, Гераклес отхлебнул. По вкусу напиток напоминал сладковатый кисель с острым привкусом. Крантор наклонил ковш, и большая часть содержимого разлилась по бороде и тунике Гераклеса.

– Ну же, пей.

Гераклес выпил.[131]

– Это кион, да? – тяжело дыша, спросил он, напившись. Крантор кивнул и вернулся к треножнику.

– Скоро он подействует. Ты сам сможешь убедиться…

– Мои руки холодны, как змеи, – возмутился Гераклес. – Почему бы тебе не развязать меня?

– Когда подействует кион, ты сам сможешь освободиться. Скрытая в нас сила, которую разум не позволяет нам использовать, просто невероятна…

– Что со мной случилось?

– Боюсь, мы избили тебя и привезли сюда на повозке. Кстати, некоторым из наших было крайне трудно выбраться из Города, потому что архонт уже предупредил солдат… – Он поднял черный взгляд от котелка и посмотрел на Гераклеса. – Ты достаточно навредил нам.

– Страдания вам по душе, – презрительно ответил Разгадыватель и тут же спросил: – Следует ли понимать, что вы бежали?

– О да, все. Я остался в хвосте, чтобы пригласить тебя на симпосиум за чашей киона и немного поболтать… Все остальные подались искать новые места.

– Ты всегда был их главой?

– Никакой я не глава. – Крантор легонько стукнул кончиком ветки по котелку, будто вопрос исходил от него. – Я один из важных членов общества, вот и все. Я приехал, когда мы узнали, что ведется расследование смерти Трамаха, ибо это нас удивило – мы не ожидали, что возникнут какие-либо подозрения. То, что главным следователем был ты, не упростило мою работу, но сделало ее более приятной. По правде говоря, я согласился заняться этим делом именно потому, что зная тебя. Моя задача была попытаться обмануть тебя… и это, к чести тебе будь сказано, оказалось довольно сложно сделать…

Он подошел к Гераклесу, поигрывая свисавшей с пальцев веткой, как учитель раскачивает перед учениками палкой, чтобы внушить им почтение, и продолжил:

– Вот какая у меня была проблема: как обмануть того, для кого ничто не проходит незамеченным? Как провести взгляд такого Разгадывателя загадок, как ты, для кого сложность окружающего не составляет никакой тайны? Но я пришел к выводу, что твое главное достоинство одновременно является твоим основным недостатком… Ты подвергаешь суду разума все, друг мой, и мне пришло в голову использовать эту особенность твоего характера, чтобы отвлечь твое внимание. Я подумал: «Если разум Гераклеса решает самые сложные задачи, почему не подкинуть ему наживку из сложных задач?» И прости за грубое выражение.

Похоже было, Крантор получает удовольствие от собственных слов. Он вернулся к котелку и снова помешал жидкость. Время от времени, когда ему особенно досаждал пронзительный лай Кербера, он наклонялся и щелкал языком в его сторону. Сочащийся из-за угла свет становился все слабее.