Афинский яд

— Афины представляют интерес для всехбез исключения, — сказал Эвдемий. — Взять, к примеру, меня: я родился на острове Родос, которому Афины служат примером для подражания. Их граждане на собственном опыте поняли, чего ни в коем случае нельзя делать: например, предоставлять богатым слишком много власти. Или пытаться управлять массами, играя на эмоциях и личных интересах. Жадность и сиюминутные желания губительны для хорошего государства! В наши дни города Азии, которые только-только обрели свободу, могут, наконец, присоединиться к Греции. Им нет нужды вновь отдавать власть местным тиранам. Если мы справимся с этим трактатом, то, прочитав его, люди поймут, каким должно быть устройство их городов и как надлежит принимать законы.

— Да, — произнес незаметно подошедший Аристотель. — Но подумай, Эвдемий, можно ли позаимствоватьчужую Конституцию? В конце концов, это ведь результат труда многих поколений, а не вечная, застывшая форма, так что копировать ее было бы огромным заблуждением. Только послушайте, — продолжил Основатель Ликея, поудобнее усаживаясь среди своих ученых, — какую глупость недавно сказал Исократ. Он заявил, что ныне, дескать, столько всевозможных законов, что новым поколениям законодателей нужно лишь выбрать те, которые они находят самыми удачными, и применить их к своим городам. Полная нелепица! С таким же успехом можно взять и сложить вместе лучшие части от быка, пса и таракана.

— Думаю, мы поняли твою мысль, — улыбнулся Эвдемий. — Наше описание Конституции Афин будет лишь ориентиром, по не образцом, требующим бездумного подражания. А еще трактат послужит Афинам своего рода зеркалом, постоянным напоминанием городу о его собственном облике.

— Но, — добавил Аристотель, — одна из главных задач нашего трактата, если мы его когда-нибудь закончим, состоит в том, чтобы правдиво рассказать о наших ошибках. Раньше я не придавал большой важности истории, но теперь вижу, что был не прав.

— Я все же не совсем понимаю, — сказал Деметрий, морща свой прелестный нос, — какое отношение история имеет к нам. Философы должны заниматься принципами и такими понятиями, как Истина и Красота.

— Ах, Деметрий, все это очень хорошо — для тех, кто не интересуется реальной жизнью общества. Остальным приходится руководствоваться и практическими соображениями. Законодателю надлежит обладать не только чувством прекрасного и вечного — Добра и Справедливости, — но и жизненным опытом. Он должен знать человеческую природу и историю своей страны. Привезти афинскую Конституцию в какой-нибудь азиатский город и применить ее такой, какая она есть, без изменений, было бы невозможно и, кроме того, весьма опрометчиво.

— Наверное, потому, что у других людей есть собственный опыт и собственные ожидания, — вмешался Эвдемий.

— Именно. Конституция Афин менялась с течением времени. В значительной степени она является результатом наших заблуждений — порою даже роковых — и ошибок. Если афиняне поймут, почему все произошло именно так, а не иначе, им не захочется ни скоропалительно ломать сложившийся уклад, ни слепо следовать традициям. Больше всего я восхищаюсь Солоном, который доказал, что необходимо сохранять баланс между силами бедного большинства и богатого меньшинства.

— Легче сказать, чем сделать, — заметил Деметрий.

— А я не говорил, что это просто. Солон простил все долги, дабы ни один афинянин не остался рабом. Но при этом он не позволил бедным отнять землю у богатых. По его мнению, земля не должна быть разделена поровну:

Не должно землю родины делить
Нам поровну меж знатным и безродным.

Богачи надеялись, что он поможет им полностью захватить власть, но тщетно. Солон стремился к справедливости и устойчивому равновесию. По его собственным словам:

Богатому и бедному права
Я равные назначил, чтобы мир
И правда воцарились.

— Практический подход к поиску Справедливости. Вот истинный афинянин, — задумчиво проговорил Эвдемий.

— Стремление к справедливости влечет за собой перемены, — продолжал Аристотель, — ведь само понятие «справедливость» толкуется по-разному в разные периоды истории. К примеру, было время, когда Совет, Буле,мог приговорить любого афинянина к смерти. Однажды смертный приговор был вынесен человеку по имени Лисимах, но его друг стал доказывать, что нельзя казнить свободного афинянина без суда. Суд оправдал Лисимаха, а афиняне приняли закон, по которому лишь суд может наложить кару на гражданина.

— Афиняне любят свои суды, — сказал Гиппарх. — Говорят ведь: «Они предпочитают хороший обед хорошей битве, а долгий спор — и тому, и другому».

— Это ложь, причем гнусная! — возмутился я.