Афинский яд

— Я разве говорю, что известно? В этом мире ничего нельзя сказать наверняка. Но это очень вероятный исход, — не без удовольствия произнес комендант. — Ничто на слушанье не предвещало иного. Что касается дела гетеры Фрины, говорят, Гиперид взялся ее защищать. Будет что послушать на суде. Но, может статься, она тоже окажется нашим пациентом.

— Если только, — вставил раб, — они не решат, что Фрина чужеземка. Она ведь из Феспии. Если с ней обойдутся, как с настоящей чужеземкой, да к тому же презренной шлюхой, ее приколотят к тимпанону, и красавица сама запросит конейона.

Мы не нашлись, что на это сказать.

— Нет, господа, если серьезно, — успокаивающе произнес тюремщик, — для важных клиентов мы смешиваем свежую порцию нашего фармакона. А уж если осужденная — женщина, мы обязательно добавим в смесь мака. Он облегчает страдания. Смерть приходит почти безболезненно и очень быстро.

— А насколько быстро? — поинтересовался я.

— Ну… Врать не стану, не мгновенно. Но это самое надежное и быстрое средство, если говорить о ядах. Желающие быстрой смерти должны выбирать не яд, а острое лезвие. Не успеешь чихнуть, а головы уже нет! При условии, конечно, что меч остер, а палач знает свое дело. Прелесть нашего метода заключается в том, что он не обезображивает тело. Мы с почтением относимся к афинским гражданам.

— Яд действует так, как описал Платон?

— Я точно не помню, что он там писал, но, полагаю, да. Конейон действует постепенно, начиная с ног и поднимаясь вверх. У жертвы отказывают ноги — они словно отмерзают. Постепенно наступает паралич. Он охватывает все тело, хотя рассудок остается ясным почти до самого конца. Конечно, между принятием яда и остановкой дыхания должно пройти время. Примерно столько же обычно уходит на судебное разбирательство или добрый обед и беседу с друзьями. Можно сказать, один вечер, но не слишком длинный.

— Значит, она должна будет находиться в тюрьме, — сказал я.

— Только в последний день, — ответил хорошо осведомленный член Коллегии Одиннадцати. — Поскольку осужденная — женщина, а эта мачеха-убийца — еще и жена гражданина. Держать такую в тюрьме — небезопасно и неосмотрительно. Родственники всегда могут обвинить нас в изнасиловании или превышении служебных полномочий. Если суд приговорит отравительницу к смерти, она все равно останется с родными, под стражей, как сейчас. Ей дадут день-другой на подготовку. Но город желает скорого исполнения своих приговоров.

— Да, верно, — заметил Феофраст. — По возможности скорого. Если нет причин для отсрочки. Насколько я помню дело Сократа, закон запретил проводить казни, пока с Делоса не вернется священное судно. А потому философ провел в тюрьме лишний месяц, ожидая смерти.

— Такое случается, — ответил начальник тюрьмы, — но обычно казнь происходит на третий день после вынесения приговора. В назначенное время женщину доставят сюда под стражей. Разумеется, в сопровождении кого-то из родственников, который останется с ней и проследит, что все будет сделано по правилам и без грязных трюков. Достойно. Все может закончиться очень быстро. Яд надлежит принять не позднее, чем на закате назначенного дня. При желании она может выпить яд прямо на рассвете, чтобы не оттягивать момент, но вероятнее всего, сделает это вечером.

— Больной сам решает, — добавил помощник, — когда принять свой фармакон. Лекарство от всех земных бед.

Не имея причин продлевать свой визит, мы откланялись, поблагодарив хозяина этого дома со смертоносной кухней. Когда мы выходили, узник махнул нам рукой.

— Избавьтесь от дурных снов и расстройства желудка, — посоветовал он. — Выпейте цикуты! Пукните в последний раз! Попросите свою подругу приготовить вам чашечку доброго, прохладного питья в жаркий день, — заключенный шмыгнул носом и утер воображаемую слезу. — Я бы не отказался выпить крепкой цикуты и забыть обо всех невзгодах, — плаксиво закончил он.

Мы отказались дать ему еще один обол. Но я понял, что он слышал наш разговор.

Как и мы, бедолаге пришлось дышать отравленным, благоухающим мышами воздухом. Стремясь отделаться от этого запаха, я растер под носом пару лавровых листьев. Казалось, посещение городской тюрьмы не принесло мне ничего, кроме острой головной боли, которая не проходила до самого вечера.

X Дом Ортобула

Мы с Феофрастом вместе отправились к Аристотелю, чтобы рассказать о результатах нашей экспедиции: не было оснований беспокоиться, что яд мог пропасть из тюрьмы.

— Лично мне комендант показался умным, трезвомыслящим человеком, — сказал Феофраст. — Его помощник состарился на службе. Оба сказали примерно одно и то же. Для казни Гермии они смешают новую порцию яда с добавлением мака.

— Допусти они пропажу яда, — проговорил Аристотель, — такая небрежность стоила бы им по меньшей мере работы. Раба постигла бы серьезная кара, возможно, смерть. А коменданта тюрьмы присудили бы к штрафу, на уплату которого могло бы уйти все его имущество. Конечно, они не пожелали бы признаться в таком проступке.