Афинский синдром

   - Надежду... - сказал Семмс, - но ведь этого слишком мало. Хотя, надежда умрет лишь тогда, когда будет похоронен последний солдат Конфедерации. А пока мы живы, мы никогда ничего не забудем, и ничего никогда не простим...

   - Мистер Семмс, - сказал адмирал Ларионов, - поверьте нам, если Конфедерация снова попытается с оружием в руках начать борьбу за свою свободу, то в этом случае наши симпатии будут на вашей стороне.

   - Только симпатии? - встрепенулся Семмс. - Или кое-что более весомое?

   - Все будет зависеть от обстоятельств, - ответил Виктор Сергеевич. - Но, я полагаю, что вы, мистер Семмс, не правомочны решать подобные вопросы.

   - Позвольте узнать, мистер Семмс, - спросил я, - как самочувствие мистера Джефферсона Дэвиса? Я слышал, что он так и не смирился с поражением и живет в бедности, пишет воспоминания о своей жизни и о своем президентстве в году войны.

   - Я не виделся с ним много лет, - сказал Семмс. - Но у нас есть общие знакомые... Мистер Тамбовцефф, вы полагаете, что...

   - Да, мистер Семмс, мы были бы рады встретиться - разумеется, неофициально, - с Джефферсоном Дэвисом. Мы будем не против, если вы сообщите ему о нашем сегодняшнем разговоре. И не только о нем. Я полагаю, что как контр-адмирал и бригадный генерал вы оцените морскую и сухопутную мощь Югороссии.

   После этих слов я включил видеозапись, на которой наши телевизионщики из "Звезды" запечатлели эпизоды высадки десанта на острове Лемнос, прорыва нашей эскадры через Проливы, захват султанского дворца и морское сражение у Пирея.

   На плазменной панели появилось изображение кораблей эскадры, ведущих огонь по турецким укреплениям, боевые машины пехоты, на ходу ведущие огонь из пушек, штурмующие береговые батареи, спецназовцев в боевой раскраске, палящих из автоматов по турецким аскерам.

   Адмирал Семмс был потрясен увиденным. Он, словно зачарованный не отводил взгляда от экрана. Горячие и тонущие британские броненосцы, мокрый и дрожащий сын королевы Виктории, выловленный из воды, взлетающие с палубы "Кузнецова" самолеты, все это было для него чем-то вроде волшебной сказки.

   - Мистер Ларионофф, мистер Тамбовцефф, - что это?! - воскликнул потрясенный Семмс.

   - Это, мистер Семмс, наши флот и армия. Как видите, наших сил достаточно для того, чтобы справиться с любым противником. И об этом вы тоже сообщите мистеру Джефферсону Дэвису. Надеюсь, у вас есть доверенный человек, которого вы могли бы отправить к мистеру президенту КША с весьма конфиденциальным посланием? Для успеха предприятия необходимо, чтобы все осталось в глубочайшей тайне от властей в Вашингтоне. В противном случае, жизнь мистера Дэвиса будет находиться в опасности.

   Лицо Семмса стало серьезным, - Такой человек у меня есть. Когда ему отправляться?

   29 (17) июня 1877 года. 20 миль к западу от Кронштадта. Борт царской яхты "Держава".

      Великая княгиня Мария Александровна.

   В Копенгагене мы перебрались на борт царской яхты "Держава". Здесь были большие и удобные каюты, и путешествовать на этом нарядном корабле было удобней, чем на броненосце. Впрочем, "Петр Великий" будет сопровождать нас до самого Кронштадта.

   Броненосец стоял в Копенгагене недолго, ровно столько, сколько понадобилось его команде для того, чтобы загрузиться углем. Жена моего брата едва успела нанести прощальный визит своим родителям, как мы уже вышли в море, взяв курс на Петербург. С причала нам прощально помахал рукой добрейший господин Герберт Шульц. Он возвращался к своим делам, о которых посторонним знать не следует.

   Я с детьми все это время находилась в своих каютах. Вместе с нами в Петербург отправилась и моя верная служанка Энн Дуглас, которая помогала мне управиться с моими малютками. Правда, похоже, что мне скоро предстоит с ней расстаться. Дело в том, что вместе с нами в Петербург отправилась и семья ее брата, Роберта Мак Нейла, ожидавшая прибытия броненосца в Копенгагене. Из столицы они все вместе поездом отправятся в Одессу. Серж Лейхтенбергский сказал, что семейство Мак Нейлов уже ждут в Константинополе, где больной женой Роберта займутся чудо-врачи с плавучего госпиталя "Енисей". Так вот, Энн хочет отправиться вместе с ними. Она сказала мне, смущаясь и краснея, что рассчитывает встретить там поручика Бесоева. При расставании он шепнул ей на ушко, что будет с нетерпением ждать ее в Константинополе. А моя верная Энн, оказывается, просто без ума от храброго и красивого "русского рыцаря". Что ж, пусть будет так. Энн заслужила себе счастье и любовь.