Афины и Спарта. Борьба за гегемонию в Греции в V в. до н. э. (478-431 гг.)

В это время в Афинах возникла ситуация, способствовавшая росту консервативных настроений. Последовавшее после битвы при Саламине значительное сокращение эллинского флота (с 378 до 110 кораблей), включавшего больше всего афинских военных судов, и повышение роли сухопутных военных сил как бы воскресили на время традиции Марафона. Активизировалась гоплитская часть гражданского населения, влиятельное положение в которой вновь стал занимать Аристид. Он заслужил авторитет своими действиями накануне и в ходе Саламинской битвы (Hdt., VIII, 95; Plut. Arist., 9). Однако сразу же после нее между Фемистоклом и Аристидом вновь возродились распри. Разногласия возникли на основе расхождения мнений по поводу дальнейшей стратегии в войне с персами. В то время как Фемистокл требовал продолжить войну с персами на островах и в Геллеспонте, Аристид вместе с другими лидерами Эллинского союза считал необходимым прежде всего очистить от персов Балканскую Грецию (Hdt., VIII, 108; Plut. Them., 16; Arist., 9).

Слава победителя при Саламине, доставшаяся Фемистоклу, чрезмерное влияние не только в Афинах, но и за их пределами, с одной стороны, и отказ большинства лидеров Эллинского союза от его плана дальнейшего ведения войны с персами — с другой, способствовали непомерному росту честолюбивых амбиций Фемистокла, который и без того был щедро наделен ими природой (Plut. Them., 3, 4, 5; 17, 4; 181; 22, 1—2). Это и послужило одной из причин возникновения недовольства им как среди союзников, так и афинских граждан (Hdt., VIII, 125). Нападки на него стали возможны еще и потому, что он после 480 г. до н. э. потерял политическую инициативу. Продолжая отстаивать свою стратегию, предусматривающую ведение войны с персами силами флота (Hdt., VIII, 108—109), Фемистокл недооценил значение смены стратегической и политической ситуации. В результате он не был избран стратегом на 479 г. до н. э. Афиняне избрали на эту должность его противников Аристида и Ксантиппа (Hdt., IX, 28, 6; Diod., XI, 34, 2). С этого времени начался закат его политической карьеры. Фемистокл не был включен и в состав посольства в Спарту, которое должно было поторопить лакедемонян с выступлением против Мардония (Hdt., IX, 6; Plut. Arist., 10, 9—10). Фактически Фемистокл был отстранен от активного участия в руководстве внутренней и внешней политикой. Но он, по-видимому, быстро осознал опасность своего положения и стал строить планы перехвата политической инициативы у своих противников.

Как только выдвинутый им после Саламинского сражения план организации морской экспедиции к Геллеспонту и Ионии не удался, он вместе с некоторыми эллинскими военачальниками, которых удалось убедить, решил подчинить отдельные остова, выступавшие на стороне персов (Hdt., VIII, 111—112, 121; Plut. Moral., p. 871 с; Them., 21). Эти действия не были санкционированы советом Эллинской лиги, поэтому Фемистокл осуществлял их тайно с помощью своих доверенных лиц. Целью их было добывание средств, необходимых ему для осуществления последующих замыслов.

Вел Фемистокл также тайные переговоры с царем, отправив к нему посольство из преданных ему людей (Hdt., VIII, 109; Thuc., I, 137, 4; Diod., XI, 19, 5; 59, 3; Plut. Them., 16, 2, 4; Arist, 9, 5; Front, II, 6, 8; Nep. Them., 5; Polyaen, I, 30, 4). По-видимому, он, предвидя, что задача освобождения Эллады от персидского нашествия в ближайшее время будет решена, стремился стабилизировать отношения с персами и обратить внешнюю политику Афин против Спарты. Не случайно тогда же Фемистокл, пользуясь своим влиянием в Дельфах, помешал спартанцам добиться господства в Дельфийской амфиктионии, изгнав из нее те государства, которые поддерживали персов (Plut. Them., 20, 3). Среди них были такие крупные полисы и группы полисов, как Фивы и Фессалия, ставшие впоследствии яблоком раздора между Афинами и Спартой.

Противоположной по характеру была политика Аристида, хотя и в его действиях, несомненно, прослеживается стремление к укреплению афинского могущества. Однако в отличие от Фемистокла он старался достигнуть этой цели, не отказываясь от идеи общеэллинского единства (Plut. Arist., 20—21). Правда, Аристид, задумываясь о путях повышения роли афинского влияния в союзе, стал по-новому смотреть на афинский флот, видя в нем важное средство укрепления афинской талассократии. Это в конечном итоге объясняет отмеченную в источниках тягу Аристида к более радикальным действиям по сравнению с предшествующим периодом и возникновение у него некоторых общих точек соприкосновения с Фемистоклом в вопросах внутренней политики (Arist. Ath. Pol., 23, 3), например, в период строительства оборонительных стен в Афинах.