Афины. История великого города-государства

Начинается она с афинского царя Эгея, который, будучи в гостях у другого государя, царя Трезена Питфея, признается, что его печалит собственная бездетность. Питфей тут же предлагает гостю свою дочь Эфру; та вскоре беременеет, хотя отцом ребенка, которого она носит, возможно, был бог моря Посейдон. Эгей возвращается в Афины, явно учитывая возможность, что от этой кратковременной связи у него может появиться сын и наследник. Он прячет под гигантским камнем свои сандалии и меч и говорит Эфре, что, когда их сын вырастет, он должен сдвинуть скалу и найти эти предметы, которые послужат доказательством его царского происхождения. Тесей воспитывается у Питфея, взрослеет и действительно достает спрятанные Эгеем сокровища и отправляется в Афины, чтобы заявить о своих правах на царский трон. По пути он совершает шесть подвигов, в том числе убивает гигантскую свинью и сбрасывает в море разбойника, который заставлял всех проезжающих путников мыть ему ноги[3]. В Элевсине Тесей убивает местного царя, который заставлял иноземцев вступать с ним в борьбу, а потом убивал их. Но когда он прибывает в Афины, отец, на которого рассказ о его подвигах не производит впечатления, не узнает в нем сына. Зато Тесея узнает жена Эгея Медея; чтобы не дать ему стать наследником престола вместо ее собственного сына, она пытается его отравить.

Таким образом, Тесею нужно и дальше доказывать свою доблесть. Как знает любой любитель мифологии, величайшим его подвигом было сведение счетов с критским царем Миносом и убийство Минотавра, подземного чудовища, ежегодно требовавшего себе в дань семь прекрасных юношей и семь прекрасных девушек, цвет афинской молодежи. Тесей, обещавший поднять на обратном пути в Афины на своем корабле белый парус, если его экспедиция будет успешной, почему-то забывает это сделать, и Эгей бросается со скалы в море, которое получает после этого название Эгейского.

Эгей не сразу признал существование сына, не говоря уже о его достоинствах, но хотел сына живого, а не мертвого. Возможно, однако, это чувство не было взаимным. Возможно, миф о Тесее – не только душераздирающая история о двойственных родственных чувствах, но и отражение событий, произошедших на самом деле. Начиная приблизительно с 1400 г. до н. э. Центральная Греция переняла у Крита роль эпицентра эллинистической цивилизации и сохраняла ее в течение пары веков, вплоть до загадочного краха.

Афины, как и остальной греческий мир, начинают снова появляться в исторических записях около 800 г. до н. э.: в это время растут их благосостояние и численность населения; благодаря внедрению фонетического алфавита, которым с тех пор и по сей день записывается греческий язык, снова расцветает грамотность.

Главную роль в эту эпоху играет уже не дворец, а полис (?????) – что можно приблизительно перевести выражением «город-государство». Один активный город мог породить множество других, отправляя группы предприимчивых мореплавателей, которые основывали колонии на расстоянии до тысячи миль. Вскоре появились сотни полисов; они образовали греческое культурное пространство, простиравшееся от Корсики до Черного моря. Единого политического образования, которое называлось бы Грецией, не было ни тогда, ни позже – на протяжении еще трех тысячелетий. Но городские общества греческой культуры, построенные вокруг своих агор, то есть открытых пространств, на которых договаривались, общались и торговали, распространились по всему Средиземноморью. Эти микрообщества не были монархиями, управляемыми государями по божественному праву; в них существовали процедуры принятия решений, не всегда вполне демократические, но тем не менее требовавшие достижения компромисса и согласия.

Такая чрезвычайно сильная политическая фрагментация культурно единого пространства была отчасти следствием географических особенностей Греции. Ее ландшафт полон оголенных вершин, отделяющих один участок относительно плодородной земли от другого, и мелких портов, гнездящихся у подножия вздымающихся ввысь гор. В таких условиях путешествия по бурному морю, несмотря на все их опасности, оказывались легче, чем переходы по суше.

Несмотря на физическую и политическую разобщенность, у греков было несколько общих черт, объединявших их, дававших им ощущение общности, которое в определенных обстоятельствах могло выступать на первый план. Все они говорили более или менее на одном и том же языке. Все любили поэзию Гомера, использующую этот язык для создания потрясающих описаний приключений вовсе не непогрешимых, очень земных богов и героических мужей, испытывавших пределы отваги и предприимчивости. Таким образом, у них были общие религиозные и культурные ориентиры.