Афёра

Владимир Силкин Афёра

1

Полковник Воронцов, начальник подразделения МВД, где служил капитан милиции Алексей Макаров, принадлежал к тому редкому и замечательному типу руководителей, встреча с которым всегда приятна для его подчинённых, хотя вызов к нему чаще всего сулил трудную и опасную работу.

Полковник был для своих сослуживцев не только руководителем, но и старшим товарищем, близким человеком, чутким и неравнодушным. Он прекрасно знал каждого служащего в своём отделе офицера, его сильные и слабые стороны. Задания распределялись всегда с учётом возможностей и личных качеств человека, даже его настроения в данный момент. А главное — Воронцов обладал редкой способностью создавать ту обстановку доверия и раскрепощенности, которая позволяет человеку быстро сосредоточиться на главном, и это в немалой степени способствовало успеху абсолютного большинства проводимых отделом расследований, а также настоящим дружеским отношениям между начальником и подчинёнными.

Может быть, именно поэтому вызов к начальнику, последовавший на третий день после его возвращения из очередного отпуска, капитан Алексей Макаров воспринял, можно даже сказать, с удовольствием. Встреча с доброжелательным и умным Воронцовым сама по себе была приятна, к тому же сулила новую интересную работу, пробуждая в капитане своеобразный азарт игрока. Однако, несмотря на то, что опытнейший профессионал Макаров успешно решил уже не один десяток сложнейших и опаснейших задач, каждый раз он испытывал традиционное предстартовое волнение — не окажется ли новое задание невыполнимым, хватит ли сил, чтобы оправдать доверие. Но так уж устроен человек — каждый раз, начиная трудное дело, даже будучи уже профессионалом, мастером, снова волнуясь, оценивает свои возможности — смогу ли? Может быть, именно оно, это предстартовое волнение, и заставляет поддерживать себя на должном уровне и даже продолжать расти.

Но остановимся на том, что Макаров был рад встрече с полковником и с удовольствием пожал руку, протянутую привставшим ему навстречу начальником. Он пожимал вот так эту крепкую кисть уже десятки или сотни раз и давно перестал удивляться подчёркнутому уважению, которое оказывал начальник отдела каждому подчинённому.

— Здравствуй, Алексей, присаживайся, — быстро проговорил Воронцов, улыбаясь своей непременной (казалось, все и всегда у полковника в жизни отлично и никак иначе) широкой дружеской улыбкой. — Как отдохнул? Как семья? В работу втягиваешься? По службе соскучился?

Макаров едва сдержал улыбку: манера скороговоркой произносить серии вопросов, на которые трудно или невозможно ответить одновременно, была неотъемлемой чертой Воронцова.

— Все нормально, Анатолий Фёдорович, очень прилично отдохнул: аж устал немного, если уж быть до конца откровенным, — ответил Алексей, присаживаясь на полумягкий стул с высокой спинкой возле стола начальника.

— Устал? От чего? От безделья? Или от не хватки острых ощущений? — удивился Воронцов. Внимательные светло-серые глаза его спокойно, чуть иронично смотрели на Макарова.

— Ну, нельзя сказать, что от безделья, но отдыхать устал, — усмехнулся Алексей.

— Это как? А ну, объясни, как это бывает, — попросил полковник.

— Да когда приходится проводить свой единственный в году отпуск совершенно не так, как хотелось бы, — сказал Макаров, почувствовав, что уже втянут в несколько странную игру, один из участников которой разгадывает смысл недосказанностей и намёков другого. Если учесть, что роль отгадывающего досталась старшему по должности и званию, то станет понятным желание Алексея быстрее покончить с неловким положением. Однако Воронцов, не ощущая, похоже, никаких неудобств, опередил его, сделав блестящий ход и закончив эту своеобразную партию в кошки-мышки в свою пользу.

— Все ясно. Понял тебя, — сказал полковник, улыбнувшись, и откинулся в своём крутящемся кресле назад, взявшись обеими руками за подлокотники. — Сначала был у тёщи, потом — у родителей; или наоборот, — уверенно и несколько самодовольно сообщил он слегка даже растерявшемуся от такой проницательности капитану. Затем, догадавшись по выражению глаз подчинённого, что прав на девяносто девять и девять десятых процента, полез в ящик стола за сигаретами.