Афонские монашеские молитвенные дневники

Всегда вознося меч духовный — имя Божие, с непременною памятию о нем, разсекая мрачную мглу пред собою, да узриши Невидимаго и душу свою юже зле погубил, да теплыми слезами омыеши, и явишися чистым Христу Богу в день Страшнаго Суда. “...слово Божие живо и действенно и острее паче всякаго меча обоюдуостраго: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечныя” (Евр. 4,12). Так и в молитве произнося имя Господа Иисуса Христа, как можно живее в памяти представлять эти имена и тогда почувствуешь вышереченное апостолькое действие Божие, а без живой памяти произносимыя эти живыя имена в твоем уме и сердце будут мертвыя, т.е. всуе произносится имя Господне, во грех себе и во осуждение (Второз. 5, 11). Хотя и трудно это дело, но надо так. Трудно без привычки, а кто привык, тому оно любезно стало: “Иго мое благо и бремя мое легко”, сказал Господь.

Слова “Господи, Иисусе Христе”, — слова живыя, а потому и произносить их надо живо раздельно и не спешно, со светлою памятию и с сосредоточенным вниманием, спокойно, в духе умиления и покаяния. После каждаго слова мгновенная пауза — момент насыщения: в каждом слове Господь, а Он есть пища сладчайшая — “Сладчайший Иисусе” — для душ усердно молящихся.

Молитва, соединенная с дыханием, большую дает помощь. Тихо и плавно вдыхаемый в себя воздух освежает сердце и как бальзам помазует его, и телу доставляет здравие, и духу спокойствие, а соединяемое с дыханием имя Господа Иисуса Христа — душе радость и веселие.

Память Божия и память смертная — как два естества в одном теле (Св. Иоанн Лествичник). Вдыхай в себя воздух с памятью о Боге: возвеселится сердце (“Помянух Бога и возвеселихся” — Псалтирь), а выдыхай с памятью о смерти: дух придет в сокрушение. И так в два оборота действует молитва Иисусова, по слову Каллиста и Игнатия Ксанфопуллов. Как в Господе Иисусе Христе два естества нераздельны, а в человеке душа и тело, так и в молитве память Божия и память смертная должны быть неразрывны, и такая молитва есть не прелестная — не падательная.

Исходный пункт молитвы память смертная, а предел ея память Божия: “От туду пойдеши и до сели дойдеши и далее не прейдеши” (Иов. 38, 11). Сосредоточение памяти Божией: уповаю... Сосредоточение памяти смертной: умру. “Господи Иисусе Христе” — на тя уповаю, — “помилуй мя” — умру... Памятуя сие произноси слова молитвы Иисусовой (Старец имел в виду, что первую часть молитвы нужно соединять с упованием, а вторую часть с помыслом о смерти. Таким образом, Иисусовой молитве, по старцу Никодиму, должно сопутствовать такое настроение: “Господи, уповаю на Тебя, помилуй мя, ибо я умру” - ред.).

У зараженных тайною гордостью все заражено — и сердце, и ум, и уста, часто и молитва их бывает скверна: “молитва их в грех”. Одно для них прибежище истинное есть — сознательное самоукорение и крест Христов, правильное осенение себя крестом. Крест есть символ любви Божией и крайнее прибежище нашего упования. Если все наше скверно — “и правда наша, как порт блудницы...” Отсюда и надежда на спасение погибла и дух реет во отчаянии. Тогда-то и необходим Крест Христов — крайнее упование. Возверзи всю печаль свою на Бога, осени себя правильным крестом и веруй, что помощь для тебя всегда близ тебя. Крест, правильно и с сознанием на себя наложенный, покрывает греховность нашу и привлекает благодать Божию на нас. Ради креста Христова все небо смотрит на нас.

0 прелести, по творениям св. Грнгория Синаита и иных авторов

Многие, боясь прелести, внушают новоначальным преследовать в себе воспламенение огня любви, к каковому, напротив, призывает св. Григорий. И таким образом в самом начале погашают в них духа, не видя того, что избегая зло, преследуют добро. Это есть уже сбивчивость понятий, ибо прелесть следует разъяснить... По сказанию св. Григория Богослова за непрельстительный признак при молитве Иисусовой можно принимать то, когда сердце воспламеняется в любовь к Богу и человекам и когда любовь эта выражается пред Богом чувствованием сокрушения о своих грехах, а пред ближними чувством смирения; признаки же прелести всегда противоположные и страстные.

По разъяснению св. Григория Богослова, тот много бедствует душевно, подвергаясь опасности, кто не заботится познавать по признакам различия трепета, радующаго в начале подвижничества, или, напротив, относя благодатное к прелести, что есть хула, или диавола принимает как Бога — вменяя прелесть за благодать.