Афонское сражение. Адмирал Сенявин против турецкого султана

– Я прекрасно знаю права победителей, как нелегко отказаться от стольких прелестных красавиц! А потому даже не смел ходатайствовать об их освобождении, но теперь, когда вы сами их нам возвращаете, поверьте, что мы сумеем оценить ваше снисхождение и на деле доказать нашу благодарность!

Прощаясь с Фатимой, Сенявин щедро наградил женщину за ее подвиг.

Наши солдаты и радостные греки горожане немедленно поступили к тушению пожаров. Одновременно подсчитывались потери и трофеи. За время боев было потеряно четверо убитых (двое из которых – албанцы) и ранено восемь десятков человек. Захвачено же было восемьдесят пушек с большим количеством ядер и пороха. Но главное состояло в том, что с занятием Тенедоса российская эскадра приобрела прекрасную маневренную базу в самой близости от Дарданелл и возможность постоянно и легко пополнять запасы свежей воды.

Тенедосского пашу Сенявин принял со всей возможной вежливостью. Они вместе отобедали прямо на расстеленном персидском ковре. Поев и выпив, невольный гость благодарил хозяина за доброе отношение к себе. А когда Сенявин сказал, что отпускает пашу домой, тот растрогался до слез:

– Чем я могу отплатить вам за вашу доброту?

– Попробуйте облегчить участь офицеров и матросов с «Флоры»! – попросил турка Сенявин, до которого уже дошли слухи о судьбе команды потерпевшего крушение корвета.

Гарнизон, как изначально обещалось, вывезли рыбачьими фелюками на анатолийское побережье, где и отпустили на все четыре стороны. Сами же занялись срочным восстановлением крепости. Сенявин был доволен. Тенедос достался самой малой ценой, и теперь вице-адмирал был полновластным и единоличным владетелем всех северных эгейских вод. А затем был торжественный парад.

Из хроники взятия Тенедоса: «Полки прошли церемониальным маршем, совершено молебствие Всевышнему Поборнику правды и при звуках пушек, труб и литавров провозглашено долголетие великому царю русскому и подняты флаги на вновь завоеванной ему крепости».

Кончились праздники, начались будни. Перво-наперво надо было восстановить частично разрушенные крепостные стены.

– Работать, ребята, на совесть! – внушали солдатам и матросам офицеры. – Нам еще сию фортецию от турок защищать придется!

В том, что турки рано или поздно, но обязательно предпримут попытку отбить и остров, и крепость, ни у кого сомнений не было. Тем временем со всех греческих островов и даже с материка к Тенедосу спешили суда и суденышки. То греки, прослышав о победоносном прибытии в Архипелаг русского флота, торопились заверить Сенявина в своей преданности и поддержке.

Всеобщее внимание привлекла огромная пушка, стоящая в крепостном дворе. Ствол ее был столь велик, что превышал знаменитую Царь-пушку Московского Кремля. Пушка не стреляла уже пару сотен лет, но ее держали, чтобы пугать врагов.

– Ведь это ж надо! – удивлялись наши, трогая нагретый за день металл. – Ни дать ни взять корова в дуло влезет!

Для лучшего обеспечения продовольствием Сенявин разрешил командирам кораблей выделять людей для работ на берегу. Командиры два раза повторять не заставили. Немедленно были отправлены на остров матросы и деньги, закуплены коровы и овцы. Чтобы стада не перемешались, на капитанском совете все поля и луга поделили между кораблями. Эти владения называли гордо дачами. Теперь повсюду было только и слышно:

– Вон там за холмом, где овечки пасутся, чья дача будет?

– То «Твердого»!

– А вон там, левее?

– Там дача рафаильская!

Как всегда, к раздаче пирога не успели фрегатские. Пока «Венус» мотался в крейсерствах, все хорошие «дачи» поделили без него. Прибыв и узнав о несправедливости, приглашенный на традиционный капитанский обед капитан-лейтенант Развозов обиделся не на шутку, даже есть отказался и рюмку от себя отодвинул:

– А где моя дачка будет, мы что, рыжие? Я тоже коровок с овечками пасти хочу и мясо с молоком на столе матросском иметь!

Командиры замялись: и «венусцев» жалко обижать, но и своих «благоприобретенных» лугов тоже отдавать не хотелось. Развозов, видя отношение такое, надулся и вовсе.

– Я на обиду такую буду бумагу писать главнокомандующему! – встал, уходить собравшись.

– Ладно тебе! – махнул рукой Лукин. – Отрежу тебе от «Рафаиловой дачи» кусок! Не журысь!

– И мы тебе маленько дадим! – согласились, усовестившись, остальные. – А то ты со своей дурацкой бумагой к адмиралу полезешь, а он в сердцах вообще все наши дачи разгонит!

– Вот это совсем иное дело! – сразу обрадовался Развозов, рюмочку в себя опрокинув и тарелку решительно пододвигая. – Как обоснуюсь, милости прошу к нам на «Венусскую дачу» в гости!

– Ты вначале обоснуйся, потом уж приглашай! – посоветовали ему. – А не то, не ровен час, снова в крейсерство загремишь!

После общего обеда командиры кораблей решили поехать посмотреть свои «владения». Отказался лишь Лукин, который торопился вернуться к себе на «Рафаил». Дело в том, что не далее как вчера вечером на корабле произошло чрезвычайное событие. «Рафаил» едва не повторил страшную судьбу британского «Аякса». Расследованием обстоятельств этого дела капитан 1-го ранга сейчас и занимался.