Афоризм обмана (СИ)

Когда Лука приговорили к настоящей жизни в тюрьме, тот был настолько возмущен и обижен, что у него даже вспыхнул жар, лицо покраснело, а дыхание учистилось. Нет, парень может и был смелым, но он очень быстро сдавался, хотя и был упрям. В тюрьме с заключёнными (если им предстовлялся случай) разговаривали, как с равным, за что Лука возненавидел их. «Я ее спас, а меня унижают…»: лихорадочно мелькали порой у него в голове. «Несправедливо! Несправедливо! Чем я это заслужил? Что я такого сделал? Почему за добрый поступок я расплачиваюсь ужасной жизнью?»: Лука досадовал. Даже если среди заключенных мелькал тот, кто пытался сдружится с ним, Лука с призрением смотрел на него в ответ и молчал. Такая жизнь сильно угнетала. А душа молодого человека, посвятившая себя когда-то приключениям, вдруг заныла о былых временах с невыносимой болью. Из-за нее у него порой даже случались припадки и приступы бешенства, пока этого зверя не поместили в более грубую камеру с единственным человеком, правда с не совсем приятной наружностью. Он сидел у стены и храпел. Лука, будучи опрятным человеком, сел как можно дальше от него и стал думать как отсюда выбираться. Идей, впрочем как и мыслей, у него не было — были только мечты. Это усугубляло его положение. Ему лезли мысли о побега Данте. Но у него не имелось ни ходов, ни кастрюль и даже не было окна. Тьма да человек. Этот человек успел уже открыть глаза. Он стал принюхиваться и, заметив, нового заключенного весело загоготал. «В психиатрической больнице и то лучше…» — пронеслось в мыслях у Лука, услышав неприятный ушам гогот такого же неприятного человека. Этот человек продолжал гоготать до тех пор, пока не поперхнулся, тем самым доставив Лука небольшое удовлетворение.

 — Парен-нь, э-эй, — протянул незнакомец, встряхивая своей огромной лохматой шевелюрой так, что с неей полетела пыль и перхоть. — Как тут ок-аза-

 — Не твоего ума дела.

Незнакомец насупил брови и кашлянул.

 — За ч-что? — повторил он.

 — Тебя не касается.

 — Мы-ж-ж теперь братья! — обиделся заключенный, зажав зубами верхнюю губу.

Лука эти слова возмутили на столько, что он, округлив глаза, прямо как Флаффи, вскочил и закричал во гневе:

 — Ты?! Ты думаешь я убийца, раз я брат твой? Думаешь, я свершил преступление, чтобы именоваться заключенным? Да как ты можешь сравнивать меня существом, если я человек?! Разве могут быть убийцы, воры и люди братьями?

Заключенный почесал голову, не поняв слов Лука, но этот грозный тон не понравился ему и он прошипел:

 — Если бы ты не совершил преступление, тебя бы не было здесь. Потому, молчи в тряпочку об убийцах, ворах и людях. Думаешь, люди только ангелы? Ошибаешься. Я — человек. И я не ангел, как видишь.

 — Ты убийца.

 — Почем знаешь? — тон у незнакомца стал серьезнее и он перестал заикаться, что удивило Лука и он замолчал.

 — То-то же, — ухмыльнулся заключенный.

Лука нахмурился и скрестил руки, показывая свое недовольство. Лицо незнакомца не было видно из-за его длинных волос, только небольшая черная борода выделялась на белом подбородке. Можно было сделать вывод, что ему не меньше 40. Обратив пустой взгляд на Лука, заключенный недовольно фыркнул и промолвил, заметив, что парень впал в меланхолию:

 — Я сел по ошибке.

Лука не шевельнулся, тем самым полностью проигноривовав незнакомца, но второго это никак не задело и он продолжил:

 — Убийство?! Ха-ха! Я совершил убийство! Быть просто такого не может.

 — Ты дурак.

 — Нет, парень, дураком зови себя, а меня пойми — мне сваливать нужно отсюда, ты не представляешь, сколько раз я уже сидел здесь…