Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Где же произвол одного есть закон верховный, там прочная общая связь и существовать не может; там есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан, нет того политического тела, которого члены соединялись бы узлом взаимных прав и должностей. Одно пристрастие бывает подвигом всякого узаконения, ибо не нрав государя приноравливается к законам, но законы к его нраву. Какая же доверенность, какое почтение может быть к законам, не имеющим своего естественного свойства, то есть соображения с общею пользою? Кто может дела свои располагать там, где без всякой справедливой причины завтра вменится в преступление то, что сегодня не запрещается? (Д. И. Фонвизин, 3)

Деспотичество, рождающееся обыкновенно от анархии, весьма редко в нее опять не возвращается. (Д. И. Фонвизин, 3)

…Всякая власть, не ознаменованная божественными качествами правоты и кротости, но производящая обиды, насильства, тиранства, есть власть не от Бога, но от людей, коих несчастия времен попустили, уступая силе, унизить человеческое свое достоинство. (Д. И. Фонвизин, 3)

Кто не знает, что все человеческие общества основаны на взаимных добровольных обязательствах, кои разрушаются так скоро, как их наблюдать перестают. Обязательства между государем и подданными суть равным образом добровольные, ибо не было еще в свете нации, которая насильно принудила бы кого стать ее государем… (Д. И. Фонвизин, 3)

К несчастью подданных, приходит иногда на государя такая полоса, что он ни о чем больше не думает, как о том, что он государь; иногда ни о чем больше, как о том, что он человек. В первом случае обыкновенно походит он в делах своих на худого человека, во втором бывает неминуемо худым государем. Чтобы избегнуть сих обеих крайностей, государь ни на один миг не должен забывать ни того, что он человек, ни того, что он государь. (Д. И. Фонвизин, 3)

Сила принуждает, а право обязывает… Где же нет обязательства, там нет и права. (Д. И. Фонвизин, 3)

Сила и право совершенно различны как в существе своем, так и в образе действования. Праву потребны достоинства, дарования, добродетели. Силе надобны тюрьмы, железа, топоры… Тиран, где б он ни был, есть тиран, и право народа спасать бытие свое пребывает вечно и везде непоколебимо. (Д. И. Фонвизин, 3)

Здравый рассудок и опыты всех веков показывают, что одно благонравие государя образует благонравие народа. В его руках пружина, куда повернуть людей: к добродетели или пороку… Он судит народ, а народ судит его правосудие. (Д. И. Фонвизин, 3)

Ревность государей к распространению своего закона не менее причинила вреда людям, как и другие их пристрастия. (И. А. Крылов, 1, 20)

Отчего неправодушие для иных частных людей бывает средством обогащения и не может никогда обогатить правительство? Оттого, что частный человек, завладев чужим, может остановить дела, не иметь нужды в кредите и, таким образом, скрыться от естественных последствий нажитой им худой славы; а правительство должно непременно и вечно быть в торговых отношениях и с теми именно, которых оно обидело; оттого еще, что с частным, даже известным, плутом не так боятся иметь дело: его можно принудить к исполнению обязанностей, а на правительство – нет суда; наконец, оттого, что частный человек и беззаконными средствами может увеличить свое капитальное имущество, а капитал правительства, единственный источник его доходов, весь в людях, которых оно разоряет. (Н. И. Новиков, 5, 1823–1824 гг.)

Но как же поставить христианский эпиграф к кодексу, в коем глава о собственности совершенно противна евангельскому правилу: отдай все нищим; или как согласить в уголовном уложении степени наказаний с другою христианскою заповедию: подставлять правую щеку тому, кто тебя ударит в левую? Если законы должны быть согласны с текстами нашего христианского учения, то и администрация финансов потребует того же. Куда это заведет нас? Нет, законы гражданские – для граждан, закон Христа – для людей. Он действует свыше, все проникая, всех располагая к высшему гражданству; но в земский суд его вносить не должно, ибо он дар Неба и должен жить и действовать в сердцах, и чрез них – на судей и на правителей. (А. И. Тургенев, 18)

Порядок в государстве то, что маятник в часах. (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание войны 1813 года, 2 апреля)