Африка

Характер властей и жителей Алжира был отнюдь не из тех, что привлекают, а тем менее — поощряют путешественников. Только одному наблюдателю — доктору Шоу, который провел в Алжире двенадцать лет (с 1716 по 1728 год) капелланом английской фактории, — особо благоприятные обстоятельства, а главное, ревностная страсть к научным исследованиям, позволили собрать значительное количество фактов и наблюдений; его труд до сих пор остается в некотором роде классическим. Французу Андре Пейсоннелю в 1724 и 1725 годах, а после него в течение XVIII века еще нескольким исследователям также удалось повидать некоторые области Алжира, главным образом восточные. Это были: немецкий доктор Хебенстайт в 1732 году; знаменитый Брюс — с 1764 по 1766; французские натуралисты Дефонтен и Пуаре: первый с 1783 по 1786, второй — с 1785 по 1786 год. К началу нашей экспедиции 1830 года ученые располагали достаточно обширными сведениями по естественной истории Алжира и общими представлениями о его политической истории (с многочисленными пробелами, относившимися ко времени самостоятельности берберов). Что касается географии и топографии — тут зияла пустота.

Завоевание 1830 года сорвало все завесы и опрокинуло все преграды. Известна причина, по которой Франция решилась на вооруженное вторжение: необходимо было уничтожить пиратское гнездо, существование которого беспрестанно угрожало достоинству и безопасности европейских держав.

В 1827 году дей[358] Хусейн так разъярился из-за одной бесконечно тянувшейся тяжбы, которую вели во Франции два алжирских купца-еврея, что ударил французского консула по лицу. После столь тяжкого оскорбления терпение французского правительства иссякло, да и общественное мнение требовало энергичных действий. Незамедлительно была подготовлена крупная военная экспедиция. 15 июня 1830 года армия численностью в тридцать семь тысяч человек под командованием генерала де Бурмона и адмирала Дюперре высадилась в Сиди-Феррухе. Доблестное войско шло от победы к победе, и 6 июля дей сдался на милость победителя. Алжир стал французским!

Но после столь ошеломительного завоевания оставалось еще много дел. Сначала покоренную часть Алжира оккупировали войска. Маршал Клозель занял Медеа, генерал Бертежен — Оран, Мостаганем, Бон и Бужи. Генерал Трезель создал арабские бюро и передал их в руки наших чиновников по административной, правоохранительной и финансовой части. Однако правительство все еще колебалось, сохранять ли Алжир за собой: оно предвидело значительные расходы, отягощающие бюджет метрополии, и необходимость содержания многочисленного войска. К 1836 году стало ясно, что режим ограниченной оккупации не дает сколько-нибудь серьезного результата и нисколько не решает дела. Следовало что-то предпринять: или уйти, или вступить во владение полностью. Правительство высказалось за последний план. Но тогда против нас поднялся грозный враг. Отвага и энергия его уже были известны; новые успехи с каждым днем увеличивали его влияние. Речь идет об эмире Абд аль-Кадире[359].

Впрочем, в лице генерала Бюжо[360] — впоследствии маршала и герцога Ислийского, самого популярного из наших генералов в Африке — он нашел достойного противника.

Бюжо оказался в равной мере храбрым воином и тонким дипломатом. Однако он совершил тяжкую ошибку, заключив с эмиром в 1837 году договор на Тафне[361] о разделе Алжира[362]. Разбираясь в людях, генерал должен был знать, что Абд аль-Кадир не из тех, кто складывает оружие. Однако Бюжо подумал, что добьется нейтралитета, а получил двухлетнее перемирие. В 1838 году генерал Вале взял Константину, а спустя год эмир возобновил войну — упорную, жестокую, беспощадную. Она прославилась доблестной обороной ста двадцати пяти французов, осажденных в 1840 году в Мазагране двенадцатью тысячами арабов. Затем последовали пленение семьи и свиты Абд аль-Кадира, блестяще захваченных в 1843 году герцогом Омальским, разгром и уничтожение в 1844 году на берегах Исли марокканской армии, прибывшей на помощь эмиру, бомбардировка Могадора и Танжера принцем Жуанвильским, энергичное, но жестокое подавление мятежа берберов во главе с Бу-Маза генералами Сент-Арно и Пелисье, оставившими по себе в тех местах страшную память. Союзники и собственные воины оставили Абд аль-Кадира: каждую минуту наши экспедиционные колонны могли захватить его в плен. При таких обстоятельствах султан 23 декабря 1847 года сдался генералу Ламорисьеру и с тех пор честно держал слово ничего не предпринимать против Франции.

Первое время после 1830 года исследования Алжира оказались теснейшим образом связаны с завоеванием. Ученым приходилось следовать строго за войсками — уйти вперед или уклониться в сторону путешественники не имели возможности, так как европейцам невозможно было находиться среди местных жителей — ярых религиозных фанатиков, сознававших, что поражение их окончательное.