Африка

Двадцать седьмого июля 1856 года дю Шайю отправился вверх по Муни в сторону деревни Дайоко. Как и большинство рек побережья, Муни течет среди мангровых деревьев, но чем дальше вверх, тем более болотистыми становятся берега. К ночи экспедиция приплыла в затончик, на берегу которого и стояла Дайоко, и шумом разбудила всю деревню. Мужчины схватили старые мушкеты и изготовились к бою на случай отражения вооруженного нападения. Отвага их тем больше заслуживает похвалы, что стояла непроглядная тьма.

Узнав, кто к ним приехал, жители пришли в восторг и разожгли большой костер. Явился, потирая глаза, сам царек Дайоко. Он оказался очень рад, что придется не сражаться с врагом, а принимать гостя.

Началось знакомство — долгая, утомительная церемония, принятая у африканских племен. Общество уселось в кружок и потребовало рассказа о всех малейших происшествиях, случившихся от начала пути.

На другой день дю Шайю первым делом поторопился испросить у вождя разрешения на дальнейший путь и взять людей для охраны. Старый вождь сначала упрямился, но дю Шайю убедил его, что помышляет не о торговле, но лишь об исследовании новых земель и об охоте.

Вскоре он отправился дальше, и через пять-шесть переходов добрался до земель мбудемо — воинственного племени, живущего в хорошо укрепленных деревнях. Они вечно дерутся друг с другом, причем, что удивительно, всегда находят союзников при помощи грубой уловки, в которую никто не верит, но которая срабатывает безотказно.

«Например, — пишет дю Шайю, — два племени затеяли ссору, но одно из них нуждается в подкреплении. Что делать? Оно тайно посылает своего человека в деревню, не имеющую к их делам ровно никакого отношения, кого-нибудь убить. Вы, естественно, думаете, что люди из этой деревни будут мстить за убитого? Как бы не так! Тут-то и начинается самое интересное: убийцы заявляют, будто совершили преступление потому, что их оскорбило другое племя. Тогда, по африканскому обычаю, обе деревни объединяются и идут в поход на общего врага. Иначе говоря: чтобы найти союзников, одна деревня убивает людей в другой, а они вместе наказывают третью! Их принцип таков: обидчик отвечает полностью за все последствия своих действий».

Путешественник недолго пробыл среди этих людей, о нравственности которых получил подобные сведения. Узнав, что невдалеке видали следы гориллы, он сорвался с места и со всей поспешностью устремился в погоню — охота на чудовищную обезьяну всегда считалась делом невозможным, но дю Шайю мечтал о ней. И вот он увидел следы на земле…

«Мы пошли по приметам, — пишет он, — и вскоре увидели много отпечатков лап столь вожделенного животного. Я увидел их в первый раз. Не могу передать, что я испытал при этом. Я сейчас окажусь лицом к лицу с чудовищем, о свирепости, силе и хитрости которого у туземцев ходят легенды, в цивилизованном мире почти неизвестным, — животным, на которое белый человек еще никогда не охотился! Сердце мое колотилось так, что я боялся, как бы его стук не спугнул гориллу. Я поистине страдал от предвкушения!

Мы медленно шли через густые кусты, не смея дохнуть, чтобы не выдать себя. Вдруг я услышал необыкновенный нестройный вопль, похожий не то на человеческий, не то на дьявольский, и разглядел, как четыре молодые гориллы пустились бежать в лесную чащу. Мы выстрелили, но не попали. Потом я вновь увидел гориллу, однако она, к несчастью, стояла за деревом и я не мог стрелять. У нас не хватило сил гнаться за проворными обезьянами, и мы вернулись в лагерь».

На другой день дю Шайю отправился в лес, надеясь подстрелить какую-либо дичь: из-за нерасторопности спутников он остался совсем без еды. Внезапно ему навстречу попался воин племени фанг[450] с двумя женами.

Место было глухое, дю Шайю шел один… Он поневоле насторожился, но вдруг увидел, что дикарь со спутницами буквально обезумели от ужаса. Руки у негра задрожали так, что щит с грохотом упал на землю. Бедняга в ужасе разинул рот, не зная, как ему быть; губы посерели, глаза застыли и выкатились из орбит. У африканца было три дротика — один он уронил, а с прочими от испуга позабыл, как обращаться.

Женщины сначала уронили на землю корзины, которые несли на голове, а потом, полумертвые от страха, повалились сами. Так дю Шайю и убогие дети природы долго глядели друг на друга. Француз ласково улыбнулся и вообще постарался выказать любезность, но дикари, никогда не видавшие улыбки белого человека, приняли ее за смех людоеда, отправившегося за свежатиной. Они в полной панике искали, в какую бы трещину в земле им провалиться.

К счастью, послышались голоса спутников дю Шайю. Фанг понял, что с белым человеком идут негры, пришел в себя и пригласил маленький отряд к себе на стоянку. Вскоре фанг совсем успокоился, а после стакана водки и вовсе подружился с путешественником. Он рассказал ему новость, от которой сердце дю Шайю так и затрепетало: лес так и кишел гориллами!

День клонился к вечеру. Охоту пришлось отложить на завтра. Дю Шайю не мог глаз сомкнуть: волновался, как школьник перед экзаменом…