Африка грёз и действительности (Том 1)

Репертуар драгомана очень ограничен, но зато он владеет им на десяти языках мира. Он объяснит вам, что гора камней перед вами — это пирамида, что ее выстроил фараон Хеопс, что это было ужасно давно и что в ней страшно много камней.

Затем драгоман осведомится о вашей национальности и в любом случае заверит вас, что египтяне — ваши родные братья. Он еще спросит, нравится ли вам в Египте, и предложит погадать на руке. Когда вы, наконец, захотите выяснить, сколько он хочет получить за сопровождение, драгоман положится на доброжелательность и щедрость уважаемого иностранца. Сколько бы вы ему ни дали, он захочет вдвое. Если вы все-таки ждете, чтобы он назначил вознаграждение сам, то он попросит полфунта. Получив от вас пять пиастров, он попросит еще бакшиш и уйдет.

Дерево и вода в скалах

Картина современного Египта вводит наблюдателя в смущение, если не в полное замешательство. В редкой стране найдешь рядом столько контрастов, столько двойственности. Здесь можно видеть одновременно и расшифрованные иероглифы, начертанные в отдаленные тысячелетия, и установки по подслушиванию телефонных разговоров, оснащенные новейшими приборами. В нескольких километрах от каменных памятников Древнего царства блестят стальные конструкции и широкие окна сборочных цехов и современных машиностроительных заводов. Рядом с библейской двухколесной повозкой стоит комфортабельный лимузин обтекаемой формы, отделанный с величайшей роскошью.

Но эти контрасты в области техники — только внешнее проявление важнейших анахронизмов, с которыми борется Египет. Европейские кварталы Каира производят такое впечатление, будто вы находитесь где-нибудь в Западной или Центральной Европе. Но это мимолетное впечатление длится только, пока мимо вас катится поток американских автомобилей между пятнадцатиэтажными дворцами с мраморными фасадами.

Взгляд на тротуар неизбежно возвращает вас к египетской действительности. А еще несколькими улицами дальше вы уже попадаете не только на другой континент, но и в другой век. Бывают дни и часы, когда вам кажется, что вы вернулись к временам Людовика XIV. Феодальный строй в самом неприкрытом виде, канувший для Европы в прошедшие века, сохранился в северной части страны, которая познала его еще в те времена, когда обитатели Европы одевались в звериные шкуры или ходили нагишом.

Блеск и великолепие королевского двора создают слишком резкий контраст с потрясающей нищетой миллионов феллахов. В этом современный Египет, по сути, не отстает от империи фараонов.

В стране, однако, пробуждаются новые силы. Вырастает новая, до сих пор не известная прослойка, которая прибирает к рукам развивающуюся промышленность и торговлю. Эта прослойка прежде всего демонстративно выступает как носительница самого крайнего национализма и панарабского шовинизма, которыми так насыщена общественность современного Египта. Только благодаря этой личине «патриотизма» группа промышленных и торговых предпринимателей смогла встать во главе общенародного движения за изгнание из страны иностранных империалистов.

Экономические и политические соображения вынуждают правительство всемерно поддерживать развитие этой прослойки. Оно стремится к тому, чтобы новые промышленные отрасли, выросшие при военной конъюнктуре, перешли в руки египтян.

Теперешние хозяева Египта все настойчивее проводят политику министров Людовика. Они также преклоняются перед золотом. Ими руководят те же соображения, хотя, вероятно, они об этом и не подозревают Они любой ценой стремятся при помощи экспорта привлечь в страну как можно больше золота, но приходят к противоположным результатам. Техника XX века во много раз превосходит мощность мануфактур Людовика XIV и требует значительно более высокого процента квалифицированных и ответственных работников. Подготовка таких работников и, кроме того, требования, которые они предъявляют, ставят перед египетскими правящими кругами ряд проблем, не встававших перед меркантилистами в прошлом.

В отношении техники Египет становится новой страной. Строятся заводы, фабрики, дороги, дворцы торговли и промышленности, совершенствуются старые плотины и проектируются новые. В пригородах вырастают роскошные кварталы особняков.

Городское население Египта постепенно начинает понимать, что плоды этого технического прогресса попадут по-прежнему в руки немногочисленной группы египтян, как это было с незапамятных времен, когда знать присваивала плоды рабского труда миллионов неграмотных феллахов. Оно понимает, что социальная структура промышленности и торговли Египта, в конце концов, как две капли воды похожа на традиционную структуру его сельского хозяйства, этой основы экономики страны. Египет достиг формальной независимости от Британской империи, но его социальный строй в связи с этим совсем не изменился.