Африка грёз и действительности (Том 3)

— При меньшем движении транспорта перед войной число несчастных случаев было значительно больше, чем теперь. Внедрением таких автомашин мы сразу же снизили его на одну четверть. Месяц тому назад мы ввели погрузочные зоны, где стоянка разрешается только грузовикам, причем лишь при погрузочно-разгрузочных операциях. Число несчастных случаев снизилось на 56 процентов. Теперь нам осталось добить 44 процента. «Только» 44 процента!

В дверях показалась кудрявая голова радиооператора.

— Вот и Джек прибыл. Счастливого пути!

Черный легковой автомобиль с полицейским значком стоял перед подъездом. Один репродуктор, обращенный вперед, установлен на крыше, другой — за задним окошком. Рядом с водителем сидит дорожный инспектор. В руках у него микрофон усилителя. Под панелью с приборами находится коротковолновая радиоаппаратура для связи между автомашиной и центром.

Мы выехали.

На Комишнер-стрит впереди нас раздавался рев клаксонов. Мы подъехали к ряду ревущих автомобилей. Водитель первого из них не смог найти места для стоянки и приткнулся к крайнему ряду, заблокировав выезд на мостовую группе машин.

— Машина номер TJ 8653. Машина номер…

Это уже было нам знакомо по собственному опыту. Мегафон еще не успел договорить, как машина уже тронулась.

— А теперь он заплатит штраф?

Инспектор повесил микрофон на приборную доску и улыбнулся.

— Ну, что за мысль пришла вам в голову! Нам платили бы тогда столько штрафов, что потребовался бы тройной штат служащих, судей и новое здание для Управления уличного движения. Мы штрафуем только в том случае, если водитель не послушается третьего вежливого предупреждения. Вообще мы не обращаемся грубо ни с водителями, ни с пешеходами. Вежливым обращением большего достигнешь. И все улаживается спокойно, а главное, быстро.

Инспектор указал пальцем через плечо:

— Посмотрите! Такие двойные стоянки (double parking) стоят Иоганнесбургу ежегодно немало денег, не говоря уже о человеческих жертвах. На этой улице, как видите, у нас всего восемь потоков. В часы максимального движения стоянки вообще не разрешаются. Сейчас у нас уже пропадают зря два ряда у тротуаров. Если мы заморозим еще два ряда на такую двойную стоянку, то пропускная способность улицы снизится наполовину. Образуется скопление машин, водители станут нервничать, кто-нибудь из заблокированного потока захочет пробиться в соседний, и тогда уже останется лишь вызвать сварщиков. Так и случалось, пока мы не организовали в Иоганнесбурге погрузочных зон возле тротуаров. Грузовики останавливались прямо на проезжей дороге, а еще через минуту связные уже вызывали по телефону скорую помощь.

Семь машин с радиоустановками избавляют Иоганнесбург ежегодно от 14 тысяч несчастных случаев и сохраняют 360 человеческих жизней. При необходимости они по распоряжению своего центра не позднее чем через пять минут прибывают в любой пункт города, где произошел несчастный случай, который не удалось предотвратить. Кстати, иоганнесбургские владельцы авторемонтных мастерских не возражают против деятельности этих машин. В городе, где в центральной части — на площади в шесть квадратных миль — зарегистрировано более 80 тысяч автомобилей, им всегда хватит работы.

Свыше 80 тысяч автомобилей и миллионный людской муравейник под сенью первых африканских небоскребов!

А 60 лет назад здесь была кучка лачуг, в которых ютилось с полсотни человек.

В 9 часов вечера на волне 341

Большая секундная стрелка электрических часов неслышно скользит по циферблату, отсчитывая последние секунды напряженной тишины. Пушистые ковры заглушают шаги. Микрофоны, стол тонмейстера с хромированными ручками и бакелитовыми кнопками, шкалами измерительных приборов и приготовленными граммофонными пластинками. «South African Broadcasting Corporation» — гласят заголовки на развешанных по стенам программах Южноафриканской радиовещательной корпорации с указанием часов и минут радиопередач.

Молодой диктор Юстес Астор за тройным стеклянным барьером окошечка студии, улыбаясь, приветственно машет нам рукой и снова переводит глаза на большую секундную стрелку, которой остается еще только полминуты до 21 часа 30 минут. Последние такты звучащей несколько несвязно «Неоконченной симфонии» Шуберта несутся из репродуктора, передающего программу большого оркестра радиоуправления, играющего в нижнем этаже, а затем в воздухе на две-три секунды повисает тишина…

Большая стрелка перемещается за цифру 60, и радиооператор опускает иголку. Сумбурным ритмом музыкального номера со все убыстряющимся темпом начинается программа вечерней радиопередачи. Постепенно музыка затихает, в то время как губы Юстеса Астора за изолирующей стеклянной стеной шевелятся, будто выталкивая слова, раздающиеся из приемника:

— Отовсюду обо всем.

Отдельные такты сыплются подобно граду; это точное отражение ритма, который там внизу, на улицах, подгоняет моторы автомашин, клети подъемников, маховики электростанций и бесконечную карусель уличных светофоров.