Африка. История и историки

Нкрума отказался от концепции о бесклассовом, «эгалитарном», «гуманистическом» характере традиционного африканского общества, заодно частично реабилитировав колониализм: «Сегодня термин “африканский социализм”, похоже, означает признание точки зрения, что традиционное африканское общество было бесклассовым, пропитанным духом гуманизма, и ностальгировать по этому поводу. Такая концепция социализма делает фетиш из африканской общины. Идиллическое, бесклассовое африканское общество, в котором не было ни богатых, ни бедных, общество, кайфующее в безмятежности, – это, безусловно, поверхностное упрощение. <…> Боюсь, что реалии африканского общества были более приземленными. Вся история Африки до начала европейской колонизации свидетельствует, что африканское общество не было ни бесклассовым, ни лишенным социальной иерархии. В некоторых частях Африки до колонизации существовал феодализм, а феодализм предполагает глубокую социальную стратификацию, порожденную эксплуатацией, основанной на земельной собственности. Необходимо также отметить, что рабство тоже существовало в Африке до европейской колонизации, хотя ранние контакты с европейцами придали рабству в Африке его наиболее отвратительные черты. Правда состоит в том, что до колонизации, которая набрала силу только в девятнадцатом столетии, африканцы были готовы продавать, часто не дороже, чем за 30 сребреников, своих соплеменников и даже членов своей “большой семьи” и клана. Колониализм виновен во многих бедах Африки, но ясно, что ему не предшествовал золотой век или рай. Не стоит тратить способности и усилия наших народов на возвращение в доколониальную Африку»[326].

Реалистическая оценка прошлого привела Нкруму к признанию того, что колониализм принес в Африку не только разрушение и беды: «Нельзя отбрасывать компоненты колониального наследия (такие как методы промышленного производства и формы организации хозяйственной деятельности), которые могут быть использованы в интересах народа»[327].

«История Африки в интерпретации европейских ученых являла собой нагромождение мифов»

Взвешенное, прагматическое отношение к колониальному наследию не отменило надобности «исправить психологию людей, уничтожив «колониальный менталитет»»[328]. Нкрума рассматривал историю как решающий фронт идеологической борьбы, мощное оружие в деколонизации сознания. Он остался непримиримым и жестким оппонентом евроцентризма: «История Африки в интерпретации европейских ученых являла собой нагромождение мифов. Доходило до утверждений, что мы люди без истории. Европейские авторы утверждали, что, пока другие континенты творили историю, определяли ее вектор, Африка стояла неподвижно, охваченная инерцией, и только через контакты с европейцами была вовлечена в мировую историю. История Африки представлялась как продолжение европейской истории»[329].

Концепция о «не историчности» Африки зиждилась на авторитете Гегеля[330]. «Апологеты колониализма» взяли на вооружение воззрения великого философа на прошлое континента: «Трактуя историю Африки как историю распада наших традиционных обществ в результате пришествия и присутствия европейцев, колонизаторы и империалисты использовали свои оценки истории уровня развития африканцев как инструмент идеологии угнетения»[331].

Европейские ученые, утверждал Нкрума, всегда выполняли социальный заказ колонизаторов, подгоняли свои выводы под текущие потребности колониальной эксплуатации: «В давние времена африканские общества и их культуру оценивали уничижительно для оправдания рабства; выходило, что оно было благом для наших предков. Когда рабство и работорговля стали незаконными, знатоки Африки поддались новому ветру перемен. Они стали представлять культуру и общества Африки настолько недоразвитыми и примитивными, что колониализм выглядел как необходимая миссия христианства и носителей цивилизации. Даже когда нас благодаря форме черепа уже не считали недостающим звеном между обезьяной и человеком, те, кому не дано овладеть искусством хорошего правления, материальным и духовным прогрессом, в нас по-прежнему видели олицетворение детства человечества. О нашей культуре говорили, что она примитивна и парализована инертностью, поэтому нам необходимо смириться с бременем внешней опеки. Считалось, что осуществить эту опеку можно, только подчинив нас политически»[332].

Евроцентризм – это открытый вызов африканскому национализму: «Африку нельзя рассматривать просто как пространство, на котором тучнеет Европа. Если история Африки интерпретируется с позиций интересов европейского торгового и промышленного капитала, миссионеров и администраторов, неудивительно, что африканский национализм считается пороком, а неоколониализм – добродетелью»[333].