Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе

Определить время и причины распространения тех фольклорно-мифологических мотивов, которые встречаются равномерно по всему миру, нет никакой возможности. Исторические сценарии удается создать только в тех случаях, когда мотивы представлены в одних регионах и отсутствуют в других. Понятно, что и здесь заключения носят вероятностный характер. Как будет видно из дальнейшего изложения, далеко не всегда удается определить эпоху формирования тех или иных трансконтинентальных цепочек мотивов. Прошу прощения у читателей, если я недостаточно последовательно избегал категоричных выводов, обращаясь к датировке распространения мотивов. Любые аналитические процедуры чреваты ошибками. Тем не менее уже сам ввод в научный оборот материала, который ранее обобщению не подвергался и в своей совокупности вряд ли кому-то известен, оправдывает, я надеюсь, публикацию этой книги.

Прежде чем обратиться к материалу, хочу еще раз объяснить, что имеется в виду под фольклорно-мифологическими мотивами и почему мотивы могут сохраняться на протяжении тысячелетий.

Фольклорно-мифологические мотивы

Устные повествования несут на себе печать языковой и культурной среды, в которой распространены. Речь идет о стилистике текстов и о встречающихся в них природных, социальных и бытовых реалиях. Сюжеты же фольклорных текстов не специфичны для людей, говорящих на том или ином языке и обладающих определенной культурой. Сходные повествования представлены в фольклоре разных этнических групп.

Фольклорные тексты не придумывают — их пересказывают. Всякий текст восходит к более раннему тексту, а тот — к еще более раннему, и цепочка эта, как и любая эволюционная цепочка, тянется в неопределенно далекое прошлое. Однако эволюция текстов осуществляется не по кладистской, а по ризотной модели [Moore 1994]. Это значит, что новые варианты возникают не только путем постепенной модификации сюжетов во времени, их разделения на варианты, но и путем межсюжетного обмена текстовыми элементами. Именно поэтому сюжеты [tale-types] невозможно принять за дискретные единицы при статистической обработке массового материала, а попытка так называемой финской школы в фольклористике выявить прототипы отдельных сюжетов кончилась неудачей [Jason 1970]. Для анализа нужны другие, более устойчивые единицы, которые я называю «мотивами». В принципе таковыми могут являться любые фабульные, образные и структурные элементы и их сочетания, если они присутствуют более чем в одном тексте. Практически, однако, речь идет не о любых текстах, а лишь о таких, которые принадлежат разным традициям, а не записаны со слов людей, находящихся друг с другом в контакте. Чтобы определить, какие совпадения между текстами вызваны распространением в этих традициях устойчивого мотива, а какие случайны, желательно иметь по возможности большее число вариантов. Мы использовали мотивы, встречающиеся в пяти и более традициях (чаще всего — в нескольких десятках) и лишь в редчайших случаях, когда мотив особенно своеобразен и надежно опознаваем, — в трехчетырех традициях.

Вот примеры мотивов: «затмения светил вызывает жаба или лягушка»; «в силуэте лунных пятен различим заяц или кролик»; «ныне безрогое животное теряет рога или лишается возможности их получить»; «добыв средство, обеспечивающее бессмертие, персонаж засыпает, в это время средство похищает другой персонаж»; «мужчина прячет одежду женщины, явившейся из иного мира (дева-лебедь, -рыба, -звезда и т.п.), заставляя женщину выйти за него замуж или помочь ему»; «мужчина женится на женщине, связанной с верхним миром (она птица, небесная дева, звезда и т.п.)»; «поймав человека, людоед несет свою добычу домой, однако пойманный убегает по дороге»; «тыква оказывается чудовищем-поглотителем или вырастает из останков чудовища».

Таких мотивов в нашем электронном каталоге сейчас около 1700, и распространение каждого прослежено по всем континентам. Предполагается, что тексты, содержащие определенный мотив, включают все его особенности, заявленные в описании, а не просто что-то похожее. Если я иногда пишу о «вариантах» какого-то мотива, то имею в виду просто группу из нескольких мотивов, содержащих общие элементы и связанных одной темой. Дело в том, что мотивы нередко образуют кластеры, так что определения двух или нескольких мотивов перекрывают друг друга. В приведенных выше примерах мотивы спрятанной одежды и женитьбы на небесной деве сочетаются часто, но не всегда. Бывают повествования, в которых герой прячет одежду девы-рыбы, а вовсе не лебедицы, или ловит небесную деву иным способом, не пряча ее одежды. Существенны или нет такого рода подробности и стоит ли их отмечать, это целиком зависит от материала. Если определенная деталь повествования встречается в пределах особого ареала, ее следует выделять. Если же какая-то подробность распределена бессистемно, то сосредоточиваться на ней нет нужды.