Африка в огне

Оставив БТР в зарослях, Барон, Аким и Таракан на предпоследнем живом ровере отправились на разведку, дабы выяснить, есть ли тут сквозная дорога, дабы выскочить на трассу и обрадовать своим видом преследователей. Остановив машину у живой изгороди, из-за которой слышалось куриное кудахтанье и запахи готовящейся пищи, мы решили поискать местных жителей, для чего ломанулись прямо через густой кустарник, но открывшаяся картина радости нам не принесла, ибо перед нами стоял LVT-7, БТР морской пехоты юнайтедстейс мать их юнион. И мы точно знали, что один этот зверь не ходит, а исключительно и только стаей, а стая в данном случае – это много штук LVT-7 разных типов, и это минимум батальон. И как оно сюда вощще попало, если к морю даже на самолете лететь несколько часов.

– ***** себе, – сказал Аким.

– ******, – сказал Таракан,

– Сен-Шамон, блин, – сказал Барон, опустив автомат и сплюнув на землю.

– А почему Сен-Шамон? – подозрительно спросил Таракан.

– А ты на ходовую посмотри,- ответил Командир…

Гусеницы и катки были грубовато, но аккуратно выполнены из бревен и досок, и не покрашены, в отличие от корпуса. Это был прекрасно выполненный макет. Материалы там были весьма широкого диапазона: и металл, и пластик, и дерево, и обрезки водопроводных труб. Самое сложное, как сказал нам автор макета, это было достать краску, но достал, хотя это было непросто. Этого странного типа звали Тонго, он был инвалид позапрошлой местной войнушки (у него после ранения и операции одна нога была короче другой). И была у него настольная книга в виде подшивки военных журналов, где он и увидел фото и проекции 'Бегемота', которого ваял почти полгода.

Мы тепло распрощались с изобретателем, который объяснил нам, как и куда ехать, и, объединившись с основными силами, рванули по трассе, где нас радостно подхватила, потерявшаяся было, погоня.

Тут как раз подоспело время и место главной подставы. Мы устроили аварию предпоследнему 'Крокодилу' и, облепив ровер и джип, стали уходить в вельд большими зигзагами. Часть погони упрямо потянулась за нами. Слава Карлу Марксу, у противника не было авиации, но авиация была у наших союзников. Что там, казалось, за 'беда' – четыре вертолета, пусть и в камуфляже, но в целом – это четыре 'турельки' и восемь подвесок с НУРами. А охота с вертолетов на неорганизованную группу автотехники с вкраплениями легкой брони и плюс без реального ПВО -это уровень сборной по биатлону в детском тире. Так что, погоню истребили, вернее, ту её часть, что за нами погналась, а вот тех, кто курочил наш подбитый БТР с секретным ящиком, почему-то не тронули. Так и закончилась эта, не совсем понятная, история.

А вот Тарасюк долго еще сокрушался по поводу неправильно использованной сгущенки. Ведь была она из его личных запасов.

А макет Тонго, а также его деревушку, разнесла авиация во время следующей войнушки.

ОСТРОВ, ГДЕ НИКОГДА НЕ ЦВЕТЕТ САКУРА

(Фантазия на тему Африканских снов XXXXVIII)

'Громом сотен стволов салютует нам база,

Обознались, наверно, я ведь шёл, как овца.

В море я за врагом не погнался ни разу,

И в жестоком сраженье не стоял до конца.

Кто спасёт мою честь? Кто их кровью умоет?

Командир, я прошу, загляни мне в глаза.

И сказал он в ответ: "Ты – корабль конвоя.

Мы дошли, значит, этим ты всё доказал!"Александр Розенбаум

После многодневного плаванья на подлодке мы стали еще больше уважать подводников. Тут несколько дней кажутся вечностью, а у них боевые походы месяцами тянутся. Но всему рано или поздно приходит конец. Ночью мы всплыли, и после трехчасовых маневров нашли сухогруз. Мы получили приказ пересесть на этот сухогруз вместе с грузом и прибыть в порт*** в распоряжение местного э-э-э-э… торгпреда. Аким покидал подлодку в плохом настроении, ибо местный кап два всю дорогу громил его в шахматы, умением играть в которые Аким весьма гордился. Когда с лодки в катер потащили какой-то длинный ящик, Аким посетовал своему шахматному партнеру соболезнующим тоном:

– Как же вы теперь без перископа? Ведь Тарасюк его у вашего боцмана на коньяк выменял…

Кап два было дернулся, так как уже сталкивался с данным родом деятельности Тарасюка, но быстро вернулся в монументальное военно-морское спокойствие, а Аким прошествовал на сходни с чувством глубокого удовлетворения.