Африканские игры

Я хотел навести справки об Иностранном легионе и подготовил несколько соответствующих французских фраз, но стоило мне попытаться их применить, как странное смущение лишало меня дара речи. Мне казалось, что горожан, занимающихся мирными делами, напугают мои вопросы, касающиеся совершенно чуждой для них сферы. Я останавливал прохожих, однако всякий раз у меня возникало чувство, будто я собираюсь спросить, какая дорога ведет к Луне. Поэтому я ограничивался тем, что спрашивал о какой-нибудь улице, название которой всплывало у меня в голове, и получал любезное разъяснение. День пролетел незаметно, а когда зажглись газовые фонари, я вернулся в «Золотой колокол», как в надежное пристанище.

На другой день повторилось то же самое; я почувствовал, что попал в заколдованный круг. Я провел этот день, обходя казармы и общественные здания и рассматривая вывески, ибо мне представлялось, что должна же найтись такая, на которой написано: «Вступление в Иностранный легион». Но все поиски оставались тщетными. Снова начал моросить мелкий холодный дождь, накрыв крепость серой пеленой. Я впал в уныние и в конце концов пришел к странной мысли, что такого феномена, как Иностранный легион, вероятно, вообще не существует, что его выдумали газетные писаки.

Пухлая хозяйка уже окружила меня трогательной заботой. На мраморном камине рядом с тикающими под стеклянным колпаком часами стояла тарелка с черным виноградом и персиками. Я придумал, как приладить горящую лампу к столбику балдахина и, плотно задернув портьеры, лежал в постели словно в освещенной пещере. Защитившись таким манером от мира, я угощался фруктами, листал большую книгу об Африке и время от времени выкуривал трубку. Размышляя при этом о своем положении.

От денег на обучение оставалось пятьдесят марок — этого мне хватило бы еще на несколько дней скитаний. Но я почувствовал, что обладание наличностью мешает моей свободе и решил завтра же, прямо с утра, от денег избавиться — как отталкивают от себя доску, чтобы научиться плавать. Также я дал себе слово, что остановлю первого встречного полицейского, и потренировался в произнесении нужных фраз.

Оплатив поутру скромный счет и выслушав от хозяйки пожелание счастливого пути, я со свежими силами выступил в поход. Я намеревался взяться за дело безотлагательно.

Ноги сами привели меня к крытому рынку, где уже с утра шла бойкая торговля, о чем я догадался по слышным издали выкрикам. Перед цветочными киосками, блиставшими всеми красками поздней осени, я притормозил. По водосточному желобу тек мутный ручеек, унося с собой головки увядших цветов. Ручеек впадал в канализационную трубу, закрытую железной решеткой. Здесь я остановился и вытащил из кармана пакетик, приготовленный мною в «Золотом колоколе». Он представлял собой завернутые в двадцатимарковую банкноту золотую монету в десять франков и несколько более мелких монет — и был таким тонким, что я без труда протолкнул его между прутьями решетки.

После того как сей жертвенный дар исчез в грязных сточных водах, я выпрямился, и первый же мой взгляд упал на упитанного полицейского, который, словно приветливый страж, стоял среди пестрого скопища астр и далий. На нем была красная, шитая золотом фуражка и короткий черный плащ, небрежно накинутый на плечи.

Это был зримый знак судьбы. Решив при любых обстоятельствах довести дело до конца, я без колебаний направился к полицейскому.

— Прошу прощения, сударь!

Он обернулся с любезным видом, и это дало мне мужество продолжать, хотя я тотчас почувствовал, что начал заикаться:

— Я… Я хотел бы… Я приехал сюда после школы…

— Ах, это очень хорошо. И вы хотите, конечно, спросить меня о коллеже?

— Нет, но я хотел бы получить у вас информацию, где тут можно вступить в Иностранный легион!

Я постарался произнести эту фразу как можно более равнодушным тоном — примерно так, как человек просит прикурить; тем не менее она произвела ошеломляющее воздействие. Недоверие, испуг и затем добродушное сожаление отразились на лице полицейского, который долго молча смотрел на меня, словно впал в ступор. Потом он украдкой огляделся по сторонам и за рукав потянул меня в угол, образованный двумя ларьками.

— Послушайте! — очень настойчиво прошептал он и после короткой паузы продолжил:

— Не вздумайте туда идти! Это место для грабителей и бродяг. А кроме того, вы еще слишком молоды; среди раскаленных песков вы сдохнете, как собака. Садитесь прямо сейчас на поезд и возвращайтесь к родителям.

Именно таких увещеваний я и боялся. Тем не менее я обрадовался, что нашел наконец хоть какую-то зацепку, и время от времени пытался прервать заклинания странного ангела-хранителя, повторяя:

— Нет-нет, я хочу в Иностранный легион.

— Да, но разве вы не знаете, что там с вами будут обходиться грубо и что за жалкие несколько су в день к вам будут придираться по любому поводу?

— Меня это не беспокоит. Я отправляюсь туда, потому что здесь мне противно.