Африканские страсти

Сусанна практически всегда держала под рукой швабру. В сочетании с копной черных кудрявых волос на голове это вызывало ассоциацию с ведьмой Карабос. Завидев маленького геккончика, она начинала методично направлять его путь этой шваброй к двери. Геккончик был маленький, передвигался медленно, не всегда понимал, чего от него хотят, поэтому процесс выдворения нежеланного гостя порой затягивался. И только тогда, когда кроха благополучно покидал наш дом, она совершенно измученная мероприятием падала в кресло. Я бы много дала, чтобы Сусанна так вела себя по отношению к юрким гекконам, а не к милым крохам, но вертлявые пучеглазки совершенно ее не тревожили, и никаких апокалиптических картин, связанных с их появлением в доме, ее воображение не рисовало.

Однажды Сусанна сопроводила маленького геккончика шваброй практически до самых входных дверей. Но проделанный им путь был столь длинным, что она дала ему да и себе тоже пару секунд передохнуть. Тут из сада вернулась моя трехлетняя дочь и уставилась на обессиленного геккончика, отдыхавшего на пороге дома. Тетя Сусанна стала ей объяснять, что геккончик проделал долгий путь из кладовки, через кухню и большой холл, сейчас он немного отдохнет и пойдет гулять в сад. Моя дочь мрачно посмотрела на серенькую ящерку, без каких-либо эмоций сказала басом: «Бедный!» и размазала ее по полу каблуком.

Мы с Сусанной потеряли дар речи. Я попыталась объяснить дочери, что ящерка хорошая, что она ест комаров, что ее не надо обижать. Дочь посмотрела на меня как на больную и сказала: « Так комары все в саду. Пусть там их и ест. А тут мы живем.». Да… Ушинский из меня никакой, да и Макаренко тоже. У древних греков педагогами звали рабов, которые детей в школу отводили, а потом домой забирали. Вот если в этом смысле слова, то да, я педагог, а выше не получается.

Я старалась как-то сгладить неприятное впечатление от выходки моего чада и примирить Сусанну с серенькими геккончиками. Однажды я заметила, что на кухонной стене сидит крошка-геккошка. Сидит он давно, а позы не меняет. Я подставила стул, дотянулась до него и обнаружила, что он давно мертв. Я тут же позвала Сусанну и наглядно ей продемонстрировала, что у геккончиков такие сильные на пальчиках присоски, что они даже после смерти со стены не падают. Сусанна очень скептически отнеслась к этой демонстрации силы присосок геккончиков, но все же поверила в отсутствие злых намерений у крошечных ящерок. После этого случая она все чаще стала появляться без швабры. И ее имидж злой колдуньи стал потихоньку трансформироваться в образ доброй феи.

Конечно, геккончики это не единственные ящерки, населяющие черный континент, но те ящерки, которые живут на улице, в контакт со мной не вступали никак. Промелькнут мимо меня быстрой тенью, и ищи ветра в поле. Даже разглядеть их толком не успеешь. Вот вараны – это совсем другое дело. Они ходят медленно, чинно и важно. Чувство собственного достоинства просто переполняет их, плещется через край и заливает собой всю близлежащую территорию.

На территории нашего посольства в Конакри проживало три таких самодовольных варана. Одного я видела. Мне его показал сын, который в ту пору был в возрасте Тома Сойера, в силу чего знал в посольстве все дыры, лазейки и укромные места. Варан был знатный. Он вальяжно вышел нам навстречу из кустов, по-хозяйски огляделся вокруг, продемонстрировал свой раздвоенный фиолетовый язык и медленно двинулся в путь по каким-то своим вараньим делам. Чего-то этот варан в этом мире не понял и не учел. Очень скоро все три варана бесследно исчезли. Сын сказал, что их съели местные рабочие. Ну, не могли голодные люди спокойно смотреть, как несколько килограммов мяса по-хозяйски разгуливают по территории посольства в то время, как венец природы, человек, должен перебиваться миской пустого риса в день. Нет, наглецам всегда надо объяснять, кто, на самом деле, хозяин положения.