Африканский штрафбат

На этот раз африканец выбрал для встречи одиноко стоящую хижину, а точнее сарай непонятного назначения. Хижина целиком была построена из природных материалов: стены сложены из бамбуковых жердей, крыша покрыта вязанками тростника и широкими листьями.

Возле сарая на корточках, держась за упёртые прикладами в землю старые немецкие карабины, сидели двое разморённых жарой аборигенов – молодой парень и зрелый мужчина. Своим видом они напоминали пастухов. Тем более, что неподалёку действительно паслись несколько коз. Да, сходство с мирными скотоводами определённо имелось, если бы не винтовки в руках чернокожих мужчин. Один из сторожей – тот, что помоложе окликнул Бориса. Нефёдов назвал себя. Охранник сделал вялый жест в сторону входа в сарай.

Однако тут же поднялся его старший напарник и вскинул карабин на плечо. Хотя ствол ружья и не был направлен на визитёров, палец бдительного охранника теперь лежал на спусковом крючке. Борис также отметил, что оружие снято с предохранителя. Это можно было истолковать, как корректное предупреждение не идти дальше.

Борис и Аллиет остановились.

– Что будем делать? – испуганно шепнула Нефёдову подруга. Она вопросительно с надеждой снизу вверх смотрела на своего защитника, который с невозмутимым видом принялся вдруг насвистывать себе под нос мотив старомодного фокстрота.

Стрелок с морщинистым лицом исчез внутри сарая. Его не было минуты три. Выйдя, охранник спросил Нефёдова, почему тот явился не один, как было оговорено с его господином. Борис начал объяснять ситуацию, но наткнулся на несгибаемую твёрдость:

– Женщина останется здесь! – с повелительной интонацией объявил охранник и рукой указал где именно Аллиет необходимо ждать возвращения своего мужчины.

– Я боюсь оставаться здесь одна – снова тихо сказала Нефёдову бельгийка и крепко сжала его руку.

Тогда Борис громко крикнул – так, чтобы быть услышанным за стенами сарая.

– Со мной та, о которой пойдёт речь. Я посчитал, что она должна присутствовать при нашем разговоре. И вообще, это невежливо оставлять даму за порогом.

После короткой паузы из сарая прозвучал галантный ответ:

– Вы правы, сэр. С таким джентльменом дама не должна оставаться на улице. Прошу вас обоих заходить.

Охранник посторонился.

Борис откинул полог из противомоскитной сетки и пропустил Аллиет вперёд, затем вошёл в хижину сам. Внутри царила предельно спартанская обстановка: сквозь крупные щели в стенах можно было в деталях разглядеть прилегающий к хижине пейзаж, по стенам развешан ржавый сельскохозяйственный инвентарь, мотки верёвки. В центре помещения на непонятно каким образом попавшем сюда кресле-качалке вальяжно восседал Гермес. По сравнению с изысканной обстановкой дорогого ресторана, где проходила их прошлая встреча, контраст казался разительным. Однако коммерсант, похоже, везде умел устроиться с комфортом. В ожидании гостя он курил дорогую сигару и сам с собой играл в маленькие дорожные шахматы.

Гермес некоторое время пристально разглядывал бельгийку.

– Ну… – наконец, протянул он, – вы и есть та самая леди, у которой богатая родня в Америке?

– А вы, судя по всему, тот человек, которому я и мои родственники будем признательны по гроб жизни! – с сияющим лицом воскликнула Аллиет. Субтильный бизнесмен со снисходительным важным видом протянул молодой женщине тонкую руку, и вдруг, вскрикнув от боли, отдёрнул её. Он взвизгнул, как девчонка. Неженка с удивлением и ужасом рассматривал каплю крови, выступившую из крохотной ранки на его ладони.

– Ты поранила меня, мерзкая гадина!

Растерявшись, Аллиет стала бормотать извинения. Она сняла с безымянного пальца правой руки серебреное колечко с крохотным зелёным камешком, встроенным в оправу в виде цветка. С расстроенным видом женщина рассматривала перстенёк, не понимая, как оно могло поранить юношу.

– Я не думала, что им можно уколоться.

Прежде Борис никогда не видел этот перстень на руке подруги.

– Я не виновата, – продолжала оправдываться Аллиет. – Мне подарила его на память подруга… я только вчера его впервые надела.

– Заткнись! – плаксиво огрызнулся Гермес. Его вялый подбородок дрожал. Могущественный воротила местного теневого бизнеса превратился в жалкого юнца, готового потерять сознания от вида собственной крови.

Но молодая женщина, не обращая внимания на проклятия африканца, опустилась перед ним на колени, осторожно взяла пораненную руку в свои ладони и стала нежно дуть на место укола. Попутно Аллиет принялась говорить, что как только попадёт домой, немедленно сделает всё, чтобы по достоинству отблагодарить своего спасителя.

– У моих родственников большие связи и они очень богаты. Вы останетесь довольны приёмом, который вам устроят.

Щедрые обещания немного успокоили Гермеса. К тому же боль от укола почти прошла. Он даже слегка улыбнулся. И хотя улыбка получилась вымученной, это выглядело, как явный знак примирения.