Африканский след

Подумав, Агеев направился к ближайшему от его участка наблюдения выходу. Он помнил, что там, через дорогу, находится не только один из любимых Грозовым банкоматов, но еще и небольшое кафе. Кто знает, может быть, кто-то из его сотрудников в курсе, что это за мастерская располагается в нелепом строении и что за люди там крутятся?..

Когда он достиг входа в уютную на вид стекляшку, там, несмотря на ранний час, уже вовсю кипела работа. Об этом свидетельствовали звуки и запахи, тянувшиеся с кухни, дверь в которую находилась за баром. Бармен тоже успел занять свое рабочее место и в момент появления Агеева был занят важным делом: тщательно и придирчиво протирал стеклянные бокалы для коктейлей. На Филю, оказавшегося первым посетителем, он взглянул с удивлением.

— Если вы желаете поесть, — вежливо произнес он, — пока ничего, кроме салатов и пива, нет… Крепкие напитки у нас после одиннадцати…

Агеев, вырядившийся сегодня в спортивный костюм, сердито глянул на бармена — худого, длиннолицего парня с болезненной сутулостью, скрыть которую был не в состоянии даже слегка великоватый и выглядевший нелепо в этом месте и в этот час клубный пиджак. И этот тип посмел заподозрить в нем алкоголика, с утра пораньше рыскающего в поисках выпивки? Ну погоди…

Филя иронично усмехнулся и достал из кармана спортивных штанов удостоверение «Глории», которое и сунул под нос наглецу.

— Как видишь, я не по этой части! — процедил он сквозь зубы. — Познакомиться с тобой зашел…

И, с удовлетворением отметив, что длинная физиономия парня стала еще длиннее, продолжил:

— Давно тут трудишься?

— Я?.. — пролепетал тот.

— Ты-ты…

Бармен испуганно замотал головой:

— Два месяца всего… У меня все в порядке — и регистрация, и медицинская книжка!..

— Надеюсь! — кивнул Агеев. — Та-а-ак… А что насчет остальных сотрудников?

— Не понимаю…

— Есть такие, что давно работают на данной точке?

Бармен с видимым облегчением перевел дыхание и, немного подумав, кивнул:

— Разве что наш шеф-повар… Позвать?

— Как его кличут?

— Сидорыч… Иван Сидорович!

— Вот теперь зови, — милостиво кивнул Агеев. Шеф-повар появился только минут через десять, явно недовольный тем, что его отрывают от работы, и оказался кругленьким стариканом с блинообразным лицом, носом картошкой, до смешного похожим на корабельного кока, каким его представлял себе Филипп. Вероятно, благодаря типичному, старомодному поварскому колпаку, прикрывавшему его лысину.

— Ну кому тут чего нужно? — сердито поинтересовался он, хотя, кроме Агеева, в помещении кафе никаких посетителей по-прежнему не было.

— Извините, Христа ради, Иван Сидорович, — моментально сменив тон на крайне ласковый, заговорил Филя. — Но у нас тут глобальная проверка лесопарковой зоны, а вы, говорят, трудитесь тут давно, можете помочь с одной неясностью…

— Я тут с семьдесят второго пашу, — более милостиво заговорил старикан, — с тех пор когда тут общепитовская пельменная была… После столовка, а уж потом… Чего надо-то?

— Да вот, может, вы в курсе, что за мастерская такая неподалеку расположена, чья и где сам скульптор? А то, понимаете, кроме двух девчонок, там никого сейчас нет, а дети и есть дети, разговаривать не хотят — боятся…

— Насчет девчонок не знаю, — Иван Сидорович покрутил головой и тяжело опустился с другой стороны ближайшего к бару столика, за которым его поджидал Агеев, — а насчет мастерской — это да… Только давно это было…

Он задумался и умолк. Филя не торопил старика, терпеливо ожидая продолжения.

— Ну с Иваном Федосеевичем мы знакомы были уж и не знаю, сколько лет… Знаменитый был человек! Может, слышали — Трубников?

Ни о каком Трубникове Агеев отродясь не слышал, но немедленно сделал умное лицо и задумчиво кивнул:

— Вроде бы что-то припоминаю…

— Н-да!.. — посетовал повар. — Скульптор! А ведь в свое время его знали все! Ну и я хоть и обычный человек, а тоже знал: Иван Федосеевич известностью своей никогда не гордился, не то что нынешние! Простой был мужик — из наших, из деревенских: сам говорил, никогда этого не скрывал! И обедал почти каждый день туточки у нас — и когда пельменная была, и когда столовка…

— А где же он сейчас? — не утерпел Агеев.

— Так, поди, помер уже, — вздохнул старик. — Уж мне за шестьдесят, а он меня, пожалуй, годов на двадцать постарше будет, когда уезжал отсюда в свою деревню, уже с палочкой ходил…

— Так и уехал, бросив мастерскую? — поинтересовался недоверчиво Филя.

— Зачем бросать? — удивленно покачал головой старик. — Не-е-ет, он ее какому-то своему бывшему ученику продал, тоже, видать, скульптору… Или художнику… Точно не скажу, хотя этот-то у нас и бывает, а только на Трубникова вовсе не похож, заносчивый больно…

— Значит, все-таки правда мастерская… — протянул про себя Агеев. — Не взглянете на фотографию, Иван Сидорович? Не тот ли это ученик?

Шеф-повар на фотографию взглянул, затем взглянул подошедший бармен. И хотя на лице старикана читалось какое-то неясное сомнение, оба они в конце концов заявили, что на снимке какой-то другой человек, а не тот художник.