Африканский ветер

Предпоследний день был посвящен соревнованиям, которые проходили в радостной атмосфере. Эта шайка относилась к турниру серьезно. Мне один раз пришлось поработать судьей. Я исполнял свои обязанности с достоинством и глубокой скукой.

Детишки богачей развлекались. Рыжеволосый гигант Рони играл совсем неплохо, у него были определенные способности. Кэти старалась подражать Крис Эверт-Ллойд[10] (так она сама сказала), у нее получались укороченные удары Крис, но никак не шли ее кроссы. У меня больше не оставалось никаких шансов добиться успеха среди них. В конце соревнования, которое выиграли Рой, Рони и Милдред, я отыгрался, выиграв у Роя. После обеда мы все отправились в район Севентин Майл Драйв в гости к приятелям Харта.

Это расположенное у подножия гор имение лежало в самом центре парка, объявленного национальным заповедником. В бинокль, установленный на вращающемся штативе, можно было увидеть плескавшихся в море тюленей и чаек. У хозяина был сероватый цвет лица и слегка пожелтевшие белки глаз. Он проявлял бившую через край приветливость, а его жена постоянно вертелась среди гостей, бросая направо и налево «извините, извините». Большая поляна была заставлена столами со снедью, на больших шампурах крутились целые туши баранов. Время о времени их поливали. Это был блеск Запада, а точнее, Дальнего Запада. Оркестр из пяти человек в ковбойских нарядах играл народную музыку, эти мелодии нагоняли на меня грусть. Я был там всего лишь бедным и завистливым европейцем, которого вежливо выкинули прочь. Я бродил по лужайке, подходя к разным группам. Рой больше мною не занимался, не перечислял мои дипломы, не хлопал меня дружески по спине, не подталкивал меня к другим людям, объясняя, что я — настоящий гений и я говорю по-английски как истинный англичанин и что у меня международный размах, «столь редко встречающийся среди французов». Он меня бросил. Эфемерная дружба, которой он ко мне воспылал, улетучилась. Мысль о предстоявшем отъезде приводила меня в отчаяние. Почему я никому не нужен?

Когда оркестр заиграл известные мелодии Элтона Джона, у меня перехватило дыхание. Я никогда больше не увижу «голубые глаза» американок. А что, если я прицеплюсь к Джуди, выдумаю какую-нибудь душераздирающую историю, чтобы она пригласила меня пожить у нее? Но у Джуди уже было достаточно неприятностей с мужем, ей не нужны были больше ни жалобы, ни закомплексованные мужчины вроде меня. А Кэти? Она на меня больше даже не смотрела. Я подошел к столу, где на подносах лежало множество горячих пирожков с начинкой. Я стал рассеянно их жевать. Через несколько дней я снова увижу старого Жана. Этот насмешник посмеется надо мной и над моей богатой невестой, «которая передумала, не так ли? Между нами говоря, это меня ничуть не удивило. Ты недурен собой, но будь я женщиной, я шарахалась бы от тебя, как от чумного». Я останусь в Париже в августе, буду смотреть старые фильмы в киношках на левом берегу и буду один возвращаться домой.

Здесь обо мне забыли. Я уже был стерт из мыслей Роя и остальных. Я словно стал прозрачным.

Я снова видел перед собой лестницу дома в Париже, входная дверь на ночь не закрывалась, поэтому туда заходили развлечься бродяги и расписывали стены граффити. Никто не думал вызывать полицию. Стены все больше и больше покрывались надписями типа: «Самое главное — это задница», «Да здравствуют настоящие придурки».

Я мечтал о том, чтобы ездить на лимузине с шофером, а буду вынужден снова оказаться в этом доме, в этих пробках, в своей недавно подвергшейся нападению вандалов машине, под огнем сарказма дяди Жана… Он постоянно станет напоминать мне, что для того, чтобы стать американцем, мало быть похожим на него внешне. Мне придется снова выслушивать: «Довольствуйся местом, которое ты занимаешь в своей компании. Ты считаешь всех, кто тебя окружает, глупцами, Это станет известно, и они тебя возненавидят!»

Я на секунду закрыл глаза.

— Хелло! Вот не думала, что вы останетесь до самого последнего дня…

Я открыл глаза и увидел Энджи. Я не мог увидеть ее взгляд, поскольку его скрывали большие солнцезащитные очки. Ее платинового цвета волосы были завиты и небрежно растрепаны. Овал подбородка был почти детским. Она была красива и вовсе не враждебна…

— Хелло! Энджи…

— Вы еще помните, как меня зовут…

— Шутите?

— Нет. Но мне кажется, что люди забывают обо мне…

Ей хотелось позабавиться с французским подопытным кроликом.

— Вы часто встречаете людей, страдающих потерей памяти?

Она пожала плечами.

— Я просто так шучу.

— Ах так? Тогда надо предупреждать заранее. Принести вам шампанского?

Она замялась.

— Нет. Лучше минеральной воды или фруктового сока. Я напичкана успокоительными лекарствами. Как настоящая наркоманка.

— Очаровательная наркоманка…

— Французы умеют любезничать с женщинами.

Эта избитая фраза меня раздражала, но я воздержался от каких-либо замечаний. Официант в белом пиджаке принес нам поднос, я взял стакан с апельсиновым соком для нее и бокал шампанского для себя.

— Вы скоро уезжаете? — спросила она.