Африканскими дорогами

И многие не оставались глухи к этим обращениям. Государственная казна, куда в виде налогов и иных поборов стекались деньги крестьянина, рабочего, сельского учителя, торговца-разносчика, стала в ряде стран важнейшим средством «перераспределения» доходов. В форме фантастически высоких окладов министров, депутатов парламента, высших чиновников народные деньги уходили в карманы правящей административно-политической верхушки. Те, кому оклад казался недостаточным, сами запускали руку в казну, брали взятки.

Обычно африканский торговец не смел и мечтать о прибылях, которые достигали бы уровня даже не министерского, а, скажем, депутатского жалованья. Сталкиваясь с подобными фактами, многие исследователи социальных отношений в Африке заговорили о возникновении африканской бюрократической буржуазии. Видимо, более правильным было мнение, что в составе всего господствующего класса чиновничество представляло особую группу, верхушка которой в реакционных странах Африки тесно сращена как с иностранным капиталом, так и с местной буржуазией. Именно коррупция служила связующим звеном между тремя силами. Но не только. Чиновники и политиканы торопились вкладывать накопленные ими средства в особенно доходные отрасли экономики, например в домостроение.

«Бульвары способных» были окружены ненавистью всюду, где они существовали, но народу не так-то просто было выразить свои чувства: полиция и жандармерия бодрствовали.

Одно из самых скандальных дел в Нигерии было связано с именем убитого во время январского переворота в 1966 году Фестуса Окоти-Эбо, министра финансов в свергнутом правительстве. Принадлежавшая ему обувная фабрика Омими (Омими — одно из прозвищ министра) получила от правительства беспроцентный заем в размере 100 тысяч нигерийских фунтов (252 тысячи рублей). Через два года управление фабрики в составе жены и детей министра обратилось к правительству с просьбой превратить этот заем в безвозмездный дар и добилось своего.

Когда некоторые журналисты, в частности из лагосской «Дейли Таймс», осмелились намекнуть на эту историю, их предупредили, что они будут «искрошены», если не замолчат. Выходящая в Ибадане газета «Трибюн» убедилась, что предупреждение не было пустыми словами. После опубликования на ее страницах статьи о коррупции 21 из 23 сотрудников редакции был арестован и препровожден в городскую тюрьму Агоди.

Ненависть народа к разложившейся правящей клике тем не менее находила выход.

«Долой мошенников!» — было написано на плакатах демонстрантов, поддерживающих январский военный переворот 1966 года в Лагосе.

— Под суд министров-казнокрадов! — кричали из толпы организатору военного переворота в Верхней Вольте подполковнику Ламизане во время народных демонстраций. В своем обращении к народу после свержения президента Дако в Центральноафриканской Республике новый глава государства также счел нужным обещать, что покончит с коррупцией.

Ненависть народа к продажничеству, к разложению верхов — это и его отношение к неоколониалистским порядкам в целом. Характерно, что требования чистки государственного аппарата выдвигались вместе с пожеланиями социальных и экономических реформ — национализации промышленности, вытеснения из торговли западных фирм, оказания экономической помощи крестьянству. Это было признаком углубления национально-освободительного движения, в котором все более широкие общественные слои точнее, чем прежде, определяли свои задачи.

После военных переворотов народные массы с особенной активностью выступали против разложения в верхах. И это понятно. Прежний аппарат подавления был на какое-то время парализован или разрушен, новый еще не стал на его место. Оказавшись у кормила власти, офицеры были вынуждены прислушиваться к па-родному голосу, если не хотели с первых же дней восстановить против себя общественное мнение.

С разной степенью решительности чистка государственного аппарата была начата в Заире, в Центральноафриканской Республике, в Дагомее, в Верхней Вольте. Она ознаменовала в этих странах уход с государственной арены значительной части старшего поколения политических деятелей, открыла дорогу к власти новым, не замаранным коррупцией лидерам младшего поколения. Уже это было встречено народом как известный успех.

Борьба против коррупции была знаменательна и еще в одном отношении. Удар по прогнившей верхушке государственного аппарата, по так называемой бюрократической буржуазии, был весьма болезнен для африканской буржуазии в целом. Когда народ выгонял из особняков и вышвыривал из роскошных «мерседесов» разложившихся чиновников и политиканов, африканские предприниматели, пусть только на время, лишались своего надежнейшего союзника.

Первый гудок паровоза