Афродита у власти: Царствование Елизаветы Петровны

21 июля русская армия заняла Франкфурт-на-Одере, где и соединилась с двадцатитысячной армией австрийского генерала Лаудона, самого талантливого из генералов Марии-Терезии. Лаудона послал навстречу русским фельдмаршал Даун. Салтыков не успел решить, что ему делать дальше, как вдруг получил известие о приближении армии самого короля Фридриха. Зная «скоропостижного» Фридриха, который мог стремительно перебрасывать свои войска с места на место, Салтыков приказал своей армии и австрийцам занять оборонительные позиции на правом берегу Одера, напротив Франкфурта, у деревни Кунерсдорф, название которой вошло потом во все учебники военной истории. Удивительна судьба таких знаменитых деревенек, о которых никто не знал, пока по их улицам не потекли потоки крови! Лев Толстой в «Войне и мире» гениально уловил эту великую безвестность и отразил то, что называется историзмом. Перед Бородинской битвой офицеры говорят о какой-то деревне с названием вроде «Бурдино». Они никак не могут ее вспомнить без карты — а через несколько дней о Бородине знала вся Европа. Так и Кунерсдорф, у которого 1 августа 1759 года армии Салтыкова и Лаудона (всего 60 тысяч человек) были атакованы армией Фридриха (48 тысяч человек).

Нужно сказать о русских позициях. Они не были особенно хороши. Салтыков занял их не без колебаний, но искать лучших уже было некогда. Правое крыло русской армии упиралось в низкий топкий берег Одера почти напротив Франкфурта, стоявшего на другом берегу реки. Левое крыло заходило за расположенную на одной линии (запад — восток) деревню Кунерсдорф. Три возвышенности царили над этой равниной: ближе к Одеру — гора Юденберг, восточнее, то есть в центре, гора Большой Шпиц и еще восточнее, то есть у Кунерсдорфа, — гора Мюльберг. От Большого Шпица ее отделял овраг Кунгруд, по которому потом и потекла кровавая река.

Русские войска заняли все три высоты и укрепили их склоны. Позиция была хороша тем, что со стороны Одера противник подойти не мог. Плохо же было, что расположение армии не имело достаточной глубины. Войска теснились вокруг вершин холмов. Наконец, всю позицию рассекал надвое этот проклятый овраг Кунгруд. На Юденберге встали войска Фермора, на Большом Шпице — дивизия П.А.Румянцева, и на Мюльберге — корпус А.М.Голицына. Австрийцы Лаудона расположились в резерве за горой Юденберг. Фридриха ждали с севера, так что Фермор стоял на русском левом фланге, а Голицын — на правом. Но Фридрих знал, откуда его ждут, и неожиданно появился с другой — южной стороны, то есть зашел русским в тыл. Как и при Цорндорфе, русским командирам пришлось скомандовать: «Налево кругом!», и правый фланг оказался левым, а левый — правым. В результате выяснилось, что теперь отступать, в случае поражения, было уже некуда.

Верный своей тактике, Фридрих не стал бить во фронт изготовившихся русских войск. Он сразу же охватил левый фланг русского построения и после артиллерийской подготовки ударил по корпусу Голицына (гора Мюльберг) силами пехоты и конницы. Как и в других битвах, Фридрих не дал Салтыкову ни времени, ни возможностей усилить атакованный им фланг русских позиций. Для этого он умело использовал складки местности, в которых скрытно сосредоточились его войска. Удар достиг цели — корпус Голицына (всем было известно, что это наиболее слабая часть русской армии) дрогнул и поспешно оставил позицию на Мюльберге. Заняв эту высоту, пруссаки установили пушки и открыли обстрел главных сил русской армии на горе Большой Шпиц. Пехота короля тем временем спустилась в овраг Кунгруд и начала атаку русских позиций на Большом Шпице. Это была типичная для Фридриха атака превосходящими силами во фланг неприятеля. Салтыков не мог развернуть всю сидевшую на холмах, как на жердочке, армию поперек движения противника. Поэтому он приказал войскам, стоявшим на Большом Шпице, образовать несколько линий навстречу поднимавшимся из Кунгруда прусским пехотным батальонам. Место на горе было узкое, и линии вступали в бой по очереди — по мере того как солдаты из передних линий гибли под огнем. Вот как Болотов описывает эти драматические события: «И хотя они (линии. — Е.А.) сим подобным образом выставляемы были власно как на побиение неприятелю, который, ежеминутно умножаясь, продвигался отчасу далее вперед и с неописанным мужеством нападал на наши маленькие (в смысле узкие. — Е.А.) линии, одну за другой истреблял до основания, однако, как и они (русские линии. — Е.А.), не поджав руки стояли, а каждая линия, сидючи на коленях, до тех пор отстреливалась, покуда уже не оставалось почти никого в живых и целых, то все сие останавливало сколько-нибудь пруссаков».