Афродита у власти. Царствование Елизаветы Петровны (с илл.)

Празднеств при дворе было великое множество. Дни рождения, тезоименитства императрицы и наследника, его супруги, а потом и цесаревича Павла Петровича, памятный день 25 ноября 1741 года, принесший Елизавете власть, полковые праздники императорской гвардии, кавалерские праздники орденов Андрея Первозванного, Александра Невского, польского Белого Орла, «викториальные» (победные) дни. Самым торжественным из них был день Полтавской баталии. Разумеется, отмечали и праздники Русской православной церкви: Рождество, Пасху, Богоявление, Водосвятие, Святую Троицу, Пятидесятницу и другие. Нужно вспомнить еще свадебные торжества по случаю счастливого бракосочетания придворных и вообще дворцовых служителей. Все праздники отмечались пышно, торжественно и очень долго, что было весьма утомительно для участников.

С петровских времен сложились вполне устойчивые ритуалы официальных праздников и торжеств. Все начиналось с литургии, как правило, в придворной церкви. Тогда же раздавался праздничный перезвон колоколов городских церквей и салют. Тучи галок и грачей поднимала в петербургское небо почти непрерывная пальба пушек с бастионов Петропавловской и Адмиралтейской крепостей, со стоявших в Неве кораблей. С моря также доносился страшный грохот — это палили сотни орудий цитадели и фортов Кронштадта и кораблей Балтийского флота. Пушки ставили также на основных площадях и перекрестках улиц. Пушечная пальба сопровождалась беглым ружейным огнем стоявших возле дворца и в других местах города гвардейских и армейских полков, а это не меньше десятка тысяч ружей. Не будем забывать, что порох тогда — в отличие от позднейших времен — был только дымным, причем очень дымным и черным. Нашему современнику, попавшему в Петербург елизаветинской поры, показалось бы, что город подвергся нападению противника и в нем идут упорные уличные бои, если бы не громкие крики «Виват!», грохот полковых литавр, сверкавших золочеными боками, и пронзительные клики труб, слышные в перерывах пальбы. Причиной этого, привычного людям XVIII века, свето-, а точнее, звукопреставления была любовь к праздникам — имитациям войн и военных побед, а также невероятное количество пороха, который готовили в изобилии многочисленные пороховые заводы.

После литургии императрица, одетая в платье, сшитое как мундир полковника Преображенского полка (она же была полковником и других гвардейских полков), принимала парад. В нем участвовали не только четыре гвардейских полка — Преображенский, Семеновский, Измайловский, Конный, — но и несколько полевых полков, обычно квартировавших в городе или его окрестностях. Императрица, конечно, не вставала, как ее отец, в общий строй первого полка русской регулярной армии и не участвовала в марше, но была рядом со своими усатыми красавцами и в роскошном экипаже объезжала их строй. Во время парада на праздник Водосвятия у проруби-иордани перед Зимним дворцом полки стояли шпалерами на льду Невы от Стрелки Васильевского острова до Охты — иначе столько солдат и офицеров и разместить было невозможно. В 1749 году на лед было выведено девять полков, или 16 047 человек! В тот момент крики «Виват!!!» могли заглушать и пушечную пальбу — присутствие государыни всех воодушевляло, как и чарка водки, подносимая ею самым заслуженным воинам. Порция на солдата в то время была такова: две чарки водки и кружка пива, а порой и больше, а также сбитень и горячие калачи.

Во время праздника Водосвятия 1752 года, как сообщают камер-фурьерские журналы, «стоящих в параде штаб- и обер-офицеров трактовали (угощали. — Е. А.) на воде (то есть на льду. — Е. А.), были для их столы: первый — против Иордани, близ дворца, в нарочно огороженном ширмами великом шатре, в котором довольствовались гвардии полков штаб- и обер-офицеры холодным кушаньем, гретым вином с пряными зельи и другими разными винами, кофеем и чаем, приходя самопроизвольно, с переменою довольствовались. Второй стол, близ императорских академических палат (то есть Академии наук. — Е. А.) армейских полков штаб- и обер-офицеров довольствовал, а которым офицерам от полков отлучиться было за дальностью невозможно, развозили санями на лошадях от тех столов холодное кушанье, всякия вины по полкам. И то трактование происходило по утру, от десятого часа, как полки на воду пришли и до самого окончания».