After 2 (ЛП)

Просматривая их я вспоминал, как звучит её голос. Мне никогда не нравились американские акценты, они раздражающие, но голос Тессы является совершенством. Её акцент идеален, я слушал бы её днями напролёт. Услышу ли я когда-нибудь её голос снова?

“Вот моя любимая фотография”, – думал я порядка десяти раз, перелистывая снимки один за одним. Наконец, я остановился на фото, где она лежит в постели, располагаясь на животе, и скрещивая ноги в воздухе. Её волосы распущены, а некоторые пряди заправлены за ухо. Она подпёрла рукой подбородок и чуть разомкнула губы, вчитываясь в слова на экране своей электронной книги. Я сделал снимок в тот момент, когда она застала меня за этим занятием. Помню, как тогда она мне улыбнулась самой прекрасной улыбкой на свете. Тесса выглядела такой счастливой на этом фото. Она... всегда так на меня смотрит?

В тот день на меня всё стало давить. Постоянное напоминание о том, что я сделал и, скорее всего, потерял. Я должен был позвонить ей ещё тогда, когда просматривал фотографии. Интересно, а она смотрит мои снимки? На её мобильном есть только одно моё фото, и, как бы иронично это не звучало, но сейчас я бы позволил ей снимать меня сколько угодно. На пятый день я бросил свой телефон об стену, в надежде разбить его, но на экране всего лишь появилась небольшая трещина. Тогда мне очень хотелось, чтобы она мне позвонила. Если она сделает это, то всё будет хорошо. Мы оба попросим друг у друга прощения, и я вернусь домой.

Если она позвонит мне, то я не буду чувствовать вину за то, что снова появился в её жизни. Я подумал, чувствует ли она то же, что и я? С каждым днём становится всё труднее? Тяжелее ли ей дышать каждую секунду, проведённую без меня?

В тот день я начал терять аппетит, мне просто не хотелось кушать. Я скучал по тому, как она готовила для меня, пусть даже самые простые блюда. Чёрт, я скучал по тому, как она ест. Я скучал по всему, что связано с девушкой, у которой добрые глаза и раздражающий характер.

На пятый день я, наконец, сломался. Я плакал, как девчонка, но мне было плевать. Я всё плакал и плакал, не в силах остановиться. Мне отчаянно хотелось не думать о ней, но она глубоко засела у меня в голове и не оставляла в покое, а продолжала говорить, что любит меня, продолжала обнимать, и когда я понимал, что это всего лишь плод моего воображения, плакал ещё сильнее.

На шестой день я проснулся с опухшими и покрасневшими глазами. Не мог поверить в то, что случилось прошлым вечером. Давление на грудь увеличилось, лишая меня способности ясно мыслить. Почему я такой придурок? Зачем я продолжаю дерьмово к ней относиться? Тесса является первым человеком, который смог разглядеть меня настоящего, а я так с ней обращался. Во всём обвинял её, когда виноват был сам. Это всегда был я, даже когда не делал ничего плохого. Я грубил ей, когда она пыталась со мной поговорить, кричал, когда она выражала недовольство, и неоднократно лгал ей. Она всегда прощала меня, что бы я не натворил. Я всегда мог рассчитывать на это и, возможно, именно поэтому ужасно к ней относился. На шестой день я раздавил свой мобильник ботинком.

Половину того дня я снова ничего не ел. Мама предложила мне овсянку, но когда я попытался заставить себя поесть, еда чуть не вылезла обратно. Душ я не принимал с третьего дня и выглядел просто ужасно. Я старался запомнить список покупок, которые мне диктовала мама, но просто не мог её услышать. Я мог думать лишь о Тессе, которой надо было посещать “Conner’s” хотя бы пять дней в неделю.

Она однажды сказала мне, что я разрушил её, но сейчас, когда я сижу здесь, пытаясь на чём-либо сосредоточиться и даже просто отдышаться, понимаю, что Тесса была неправа. Это она погубила меня. Забралась под кожу и достигла самого сердца, полностью уничтожая меня изнутри. Я потратил годы, даже всю жизнь на возведение этих стен, но пришла она и просто сломала их, оставляя лишь развалины.

- Гарри, ты понял? Я составила небольшой список, если ты всё не запомнишь, – говорит мама, вручая мне листок.

- Да, – едва слышно отвечаю я.

- Уверен, что у тебя хватит на это сил? – спрашивает она.

- Да, всё хорошо, – я встаю и кладу список в карман своих грязных джинсов.

- Гарри, я слышала тебя вчера вечером, если ты хочешь...

- Нет, мама. Пожалуйста, не надо, – чуть не задыхаюсь от своих слов. Во рту пересохло, а горло болит.

- Хорошо, – её глаза полны печали, когда я выхожу из дома и направляюсь вниз по улице.

Продуктов в списке было немного, но у меня не получалось вспомнить ни одного, поэтому я всё время доставал из кармана чёртов клочок бумаги.

Я купил хлеб, джем, кофе в зёрнах и несколько фруктов. Глядя на продукты в магазине, мой желудок неприятно заурчал. Я взял себе яблоко и начал заставлять себя есть. На вкус оно было, как картон. Я даже чувствовал небольшие кусочки, попадавшие в желудок, когда отдавал деньги пожилой женщине на кассе.

Когда я вышел на улицу, пошёл снег. Он тоже напомнил мне о ней. Всё напоминает о ней. Голова жутко раскалывалась. Пальцами свободной руки я потёр виски и затем перешёл через дорогу.