Агафонкин и Время

– Почему в 1184-й? – спросил Агафонкин. Он разрезал толстый омлет на три части и, подцепив большую, положил на мою тарелку. Подвинул ко мне дощечку с хлебом. – Чем такое особенное время, Мансур?

– Переломный момент для Темуджина, – пояснил Мансур. – В том году кэрэитский вождь Тоорил-хан помог ему отвоевать похищенную меркитами жену, и в благодарность Темуджин принес присягу на верность. А Тоорил-хан, между прочим, был вассалом китайской династии Цзинь. Оттого Темуджин и взял курс на Китай как самую важную для монголов землю. Если попадете в 1184-й, сможете все изменить. Развернуть монгольскую империю на запад.

– Не обещаю, – вздохнул Агафонкин.

– Черт с ним, – сказал Мансур. – Выясните хотя бы что произошло. Почему он не попытался. Я этим вопросом двадцать пят лет мучаюсь. И юлу заберите: она мне досталась от мамы.

Он прожевал горячий кусок омлета, заел хлебом. Его жесткие темные волосы облепили большую голову, пытаясь закрыть большой влажный лоб. Ему было жарко. Он хотел водки.

– В 1184-й я вас не доброшу, – сказал Мансур. – Я сам там не был. Но знаю человека, который оказался в лагере Темуджина в ту пору. И к этому человеку могу вас добросить.

– Спасибо, – поблагодарил Агафонкин. – Если моя теория верна, мы используем твоего знакомого как Носителя: возьмем его Тропу и попадем в 1184-й. А там, – улыбнулся мне Агафонкин своей красивой улыбкой, – Иннокентий поможет мне уговорить Чингисхана отдать юлу.

– Он еще не Чингисхан, – возразил Мансур. – Он стал Чингисханом только в 1206-м, на Великом Курултае.

– Хорошо, – миролюбиво согласился Агафонкин. Он налил крепкого, почти черного чая из большого чайника с надколотым носиком, отпил. – Кстати, а как ты вернулся обратно? Без юлы?

– Я вызвал Карету, – сказал Мансур.

Агафонкин долго молчал, странно глядя на Мансура, словно не веря его словам. Тот доедал омлет, не обращая на нас внимания.

Агафонкин встал, вышел из кухни и вернулся с новой бутылкой водки. Мансур посмотрел на бутылку, на Агафонкина.

– Эх, евразийство, – вздохнул Мансур. – Пропадай мечта! Жаль, мне с вами нельзя.

– Почему? – не понял я. – Почему вы вообще, пока ждали другой истории двадцать пять лет, не вызвали Карету снова? Посмотреть, что произошло.

– Нельзя, – покачал головой Мансур. – Карета вызывается один раз.

* * *

Алина Горелова надеялась на “Поцелуй Чаниты”. Ей не давали петь главные партии – из-за внешности. Она пела не хуже Шмыги, а диапазон у нее был даже шире. Правда, в отличие от Шмыги Алина не была женой главного режиссера Театра оперетты Владимира Аркадиевича Канделаки. Она вообще не была ничьей женой.