Агафонкин и Время

Сорган-Шира нашел на земле тонкую веточку и обмакнул ее кончик в начавшую закипать смолу. Смола облепила хрупкое дерево, растянулась и потянулась за веточкой, когда он вынул ее из котелка. Он подставил ладонь под ленточку горячей смолы и ждал, когда она оторвется – густая, тягучая, черная – и обожжет кожу. Поморщился, прислушиваясь к шипению прожигающей до мяса темной капли. Смола быстро застыла черным бугорком на ладони: рано. Пусть еще покипит.

Из степи принесло ночной разговор шакалов, и ветер отозвался протяжным воем. Где-то в траве хриплым клекотом прокричала ночная птица, словно хотела ему что-то сказать. Он слушал звуки темного мира вокруг, стараясь их разобрать, как тогда у болота слушал неясный разговор демонов-чутгуров на их подземной речи, гадая, как решится его судьба.

Он думал, что, должно быть, его не съедят: нужен зачем-то. Может, старый, невкусный. Скорее возьмут в рабство, как взял Таргутай-Кирилтух, и он будет жить в их нижнем становье, пася тени овец в зыбком мире Аллараа Дойду. “Что у них за еда? – думал Сорган-Шира. – Варят ли харшол? Пьют ли чай?”

Ему стало жаль, что больше не увидит сына и свою отару, не споет сельдузские песни, и тут чутгур-монгол снова его позвал:

– Сорган-Шира акх, миний нэр Иннокентий гэдэг, – представился чутгур. – Не бойся нас: мы твои друзья.

“Он назвал свое имя, чтобы я знал, кому буду служить”, – понял Сорган-Шира. Он ничего не сказал, лишь закрыл глаза, подтверждая, что услышал. Лицо демона-монгола залезло под прикрытые веки, дразня: кто я? Где ты меня видел? Откуда знаешь?

– Мы хотим ехать с тобой, Сорган-Шира акх, – продолжал монгол. – Мы подойдем к тебе и поедем с тобой. Не бойся.

Сорган-Шира кивнул: бойся, не бойся – что толку. Сделают как хотят.

Агафонкин нагнулся и сорвал длинный листок с растущего у воды куста. По краям листка бежали ворсистые зазубринки.

– Пора вам, – сказал Мансур. – Тяжело держать интервенцию: трезвею.

– Неужели мы действительно здесь? – спросил Иннокентий. – Мы же вот они – сидим на кухне в Квартире: вот сковородка, чайник, плита. И тут же болото, телега, этот старик. Как мы одновременно в двух местах? Что случится с нами здесь – в 2014-м, если мы возьмем Тропу в интервенции: пропадем? Исчезнем? Останемся на кухне? Кто же тогда будет путешествовать?

– Иннокентий, – мягкий успокаивающий баритон Агафонкина, – ваше “здесь” в 2014-м – не более “здесь”, чем в интервенции Мансура. И тут “здесь”, и там “здесь”. Привыкайте.

– Где же настоящее? – спросил Иннокентий. – Настоящая, реальная жизнь?

– Там, где вы решите, – улыбнулся Агафонкин. – Тетрадку свою не забудьте, а то мы скорее всего вернемся не в Квартиру, а прямо в Дом ветеранов. И куртку возьмите. Ну все, пора.

Он обернулся к Мансуру:

– Спасибо. Прибери, пожалуйста, на кухне, когда проснешься. И посуду помой.

– Только мне и дел, – сказал Мансур. – Сам помоешь, когда вернешься.

Сорган-Шира приоткрыл глаза, чуть разлепив веки. Абааhы, пославший его за Темуджином, начал бледнеть, словно был соткан из болотного тумана. Он таял, исчезая из Наземного царства людей Орто Дойду, возвращаясь к себе домой – в Нижний мир. “Все, – понял Сорган-Шира, – сейчас заберут”. Он видел боковым зрением, как двое других демонов подходят к телеге, и зажмурил глаза, шепча заклинание-тарни о спасении – без особой надежды.

– Иннокентий, – попросил Агафонкин, – велите ему открыть глаза и посмотреть на листок.

Олоницын перевел. Сорган-Шира не посмел ослушаться: открыл глаза и посмотрел на длинный узкий листочек в руке у стоящего рядом молодого круглоглазого чутгура.

– Пусть запомнит этот листок, – продолжал Агафонкин. – Пусть запомнит во всех деталях.

Он проткнул гладкую зеленую поверхность листка указательным пальцем и показал старику рваную дырку. По ее краям ползла красноватая букашка.

– Запомнил, акх? – спросил Олоницын.

Сорган-Шира кивнул и закрыл глаза. Он почувствовал легкое прикосновение к рукаву халата и шелест теплого ветра.

Тишина.

Сорган-Шира долго сидел с закрытыми глазами, ожидая смерти. Он думал, что должен сначала умереть в Орто Дойду, чтобы перенестись в Нижний мир. “Умер уж, наверное, – решил наконец Сорган-Шира. – И не почувствовал даже”. Он прислушивался к звукам царства демонов, но не слышал ни их тягучих голосов, ни страшных криков, ни рычанья людоедов-шолмосов, населявших Аллараа Дойду. Сорган-Шира набрался мужества и открыл один глаз.

Озерцо-болото, камыш и напившаяся плохой, нечистой воды влажная осока. Его лошадка потянула арбу вбок, наклонившись, хватая рваными губами траву, чмокая и присвистывая от захваченного с травой воздуха. Над болотцем пролетела рябая выпь и, решив не оставаться в этих местах, пропала за рощей. У подернутой цветной ряской воды кружилась мошка.

Он был один: демоны ушли в Нижний мир. Или это и был Нижний мир – зеркальное отражение Наземного царства? Где же тогда чутгуры? Обернулись камнями? Спрятались в деревья? Укрылись в степном ветре? Сорган-Шира еще раз огляделся.