Агар. Прóклятые

— …Выпрыгнул из окна? — предположил генерал-архипатрит.

— Нет-нет. Не из окна. С балкона в пропасть.

— Ах, этот!..

— Да-да. Вы тоже помните тот несчастный случай?

— Ещё бы! Этот будущий самоубийца так напугал бедного мальчика… — Абримелех картинно покачал головой.

Собеседники некоторое время молча изучали друг друга, потом снова заговорил Абримелех:

— Говоря о том, что я вас не знаю, я имел в виду несколько другое…

— Уверяю вас, я хорошо понимаю — что вы имели в виду, брат Абримелех.

— Да, конечно… Понимаю… Мы знаем друг о друге кое-что… Вы знаете о моих маленьких слабостях. Я — о ваших… Кстати, раз уж вы знаете… хочу вас спросить: вы осуждаете моё пристрастие к юношам, Шедареган?

Немного помолчав, Шедареган ответил:

— Да. Конечно же я осуждаю вас, брат Абримелех. То, что вы делаете — грех и мерзость перед Всевышним. — Говоря это, Шедареган смотрел прямо в глаза Абримелеху, взгляд которого стал холодным и жестоким. — Единственное, что вас извиняет, — продолжал он, не обращая внимания на изменения на лице собеседника, — это то, что вы не насильник и не растлитель. Вы находите уже склонных к пороку юношей и играете с ними в свои нечестивые игры.

Абримелех с минуту сверлил Шедарегана взглядом, когда тот замолчал, потом снова переменился в лице и с прежним своим изящным жеманством произнёс:

— А знаете, что, Шедареган! Вы мне нравитесь!

— Да ну! — Шедареган нарочито недобро оскалился.

— Не в том смысле…

— В каком же?

— Мне импонирует ваша прямота и смелость. Это редкие среди первосвященников качества. Сомневаюсь, чтобы кто-то ещё из Собора осмелился высказать мне всё то, что высказали вы, и столь честно.

— Могу только согласиться с вами насчёт Собора, — усмехнулся Шедареган, откидываясь на спинку кресла.

Генерал-архипатрит примирительно улыбнулся и тоже принял расслабленную позу.

— Но позвольте вернуться к нашему разговору… — Абримелех потянулся к блюду на столике и, взяв из него округлый плод тёмно-зелёного цвета, принялся вертеть в пальцах. — Я сказал, чтоне знаю вас. Сказал потому, что, в отличие от других пяти Братств, для меня остаётся совершенной загадкой и тайной деятельность вашего, здесь, в Прóклятых землях… и деятельность ваша, как его главы.

— Что тут сказать?.. — Шедареган развёл руками. — О деятельности вашего Братства я тоже знаю меньше, чем мне бы того порой хотелось… — Он сплёл руки на груди.

— Понимаю… — Генерал-архипатрит медленно покивал головой. — Но такова уж роль Красного Братства, и таково моё служение… Я не могу допустить, чтобы повторились события четырёхсотлетней давности.

— Вы хотите сказать, что Серое Братство может оказаться новым Синим?

— Я хочу сказать, что Синее Братство могло бы по сей день оставаться частью Единой Церкви, а в Соборе с нами бы заседал ещё один старик в синих одеждах… или не совсем старик, — поправился Абримелех, взглянув на Шедарегана, — если бы мой далёкий предшественник с должным рвением относился к своим обязанностям.

— Помнится мне, именно Серые Братья тогда во многом определили ход событий, — скептически заметил Шедареган.

— Да-да. Серые Братья тогда выполнили работу Красных… И отстояли эту гору, — согласился Абримелех. — Но прошло немало времени… Красное Братство, скажу вам без ложной скромности, стало с тех пор совсем другим. Сегодня мы контролируем всех в Империи. Всех, кроме…

— …Серого Братства, — оскалился Шедареган.

— Вот! Ваша прямота, Шедареган! Я же говорю: вы мне нравитесь! — снова зажеманничал Абримелех, но скоро осёкся и произнёс с серьёзностью: — Я вовсе не претендую на то, чтобы указывать вам или другим первым архипатритам, что делать! Мне лишь важно быть уверенным в том, что в Братствах не зреет заговор против Святой Церкви… — он примирительно развёл ладони.