Агасфер. Чужое лицо

– От бисова дитына! – искренне недоумевал доктор, тряся перед носом очередного «дитыны» вонючей находкой и от волнения переходя на малороссийский язык. – Совсим с глузда зьехав, колы яку железину в проход себе забил?! Прямая кишка чоловика имае множество кровеносных сосудов! Да и вообще: повредишь проход – до конца жизни гнить станешь! Не розумиешь?

Несколько заточек было найдено в котах, под подметками, в хитро замаскированных тайниках.

Внесла свой вклад в розыскные мероприятия и боцманская команда. Острый глаз Мирона Скибы, например, споткнулся на свежих царапинах возле винтов, крепящих к бортовой обшивке рамы иллюминаторов. Боцман не поленился поработать отверткой и в открывшейся узкой щели нашел целый склад полезных для арестантов вещиц. В числе прочих находок был с десяток давно исчезнувших из хозяйства Скибы отверток и даже пара универсальных ключей, позволяющих скручивать гайки и болты с большинства облицовочных панелей.

Под другим иллюминатором обнаружилась схема эвакуации пассажиров и экипажа «Ярославля» на случай пожара либо крушения. Ценность схемы заключалась в том, что на ней были показаны все внутренние помещения парохода – от гальюнов до замаскированных оружейных помещений. Схема должна была висеть на видном месте, и за ее отсутствие капитаном с боцмана было в свое время строго взыскано.

Нескольких самых мощных отверток и стамеску боцман все же в трюме не заметил – хотя они были у него буквально под носом. Отвертки были упрятаны в месте крепления к потолку корабельных фонарей, горящих в арестантском трюме днем и ночью…

Глава четвертая

(июль 1903 г., Владивосток)

Утро во Владивостоке выдалось на редкость теплым и солнечным. Чтобы убить время до вечера, на который был намечен визит в «Немецкий клуб», Настенька и Агасфер принялись перепаковывать багаж. Он достал подарки командующего Горемыкина, с удовольствием пощелкал курком маузера, прикинул к своей искусственной левой руке винчестер. С тоской вспоминая мастера-виртуоза Тимофея, оставшегося в далеком Петербурге, подумал, что надо бы поискать в здешних доках и мастерских слесаря с головой – чтобы переделать запасный протез кисти для удобного захвата ложа винтовки.

Настенька впервые проявила интерес к оружию, подошла к столу, где Агасфер разбирал и чистил маузер, и неожиданно попросила:

– А поучил бы ты меня, Мишаня, стрелять, а? Едем в дикие края – мало ли что…

Учиться так учиться. Умолчав о том, что и сам-то вряд ли может считаться чемпионом по стрельбе, Агасфер тем не менее согласился. Узнав у разносчика из ресторана о наиболее удобном месте для тренировки, он уговорился с ним доставить нынешний обед на лоно природы. Погрузились на извозчика и отправились в район Семеновского ковша, населенного в то время в большинстве своем азиатами.

Нашли подходящее местечко в небольшой ложбине, подальше от китайских фанз. Извозчик, нанятый на весь день, выпряг лошадь, пустил ее пастись, а сам, замотав голову тулупом, чтобы выстрелы не мешали, забрался спать в кусты неподалеку.

Длинноствольный маузер оказался для Настеньки тяжеловат, и решено было осваивать его постепенно: закрепив к нему приклад, в который превращалась деревянная коробка пистолета, Настенька начала со стрельбы с упора.

Агасфер предполагал, что грохот выстрелов и отдача быстро надоест супруге, однако, к его удивлению, Настенька стрельбой увлеклась и не успокоилась до тех пор, пока не закончилась захваченная с собой сотня патронов.

На звуки «канонады» явился разносчик из ресторации. Перекусив, супруги растолкали извозчика и отправились обратно в город: Настенька отдыхать, а Агасфер – продолжать делать визиты. Нынче он решил пойти по своему профилю – посетить тюремные заведения Владивостока и их администрацию.

Как оказалось, слух об инспекторе Главного тюремного управления уже достиг местных чиновников, инспектора ждали, удивлялись его отсутствию и делали из этого факта выводы для себя один страшнее другого.

Даже с учетом того, что Агасфер был дилетантом в тюремном деле, отличие местных тюремных «замков» от Александровского, основательно обследованного им в Иркутске, было поразительным. Здесь под тюрьму несколько лет назад был переоборудован частный купеческий дом вместимостью максимум 50 человек. А когда дом оказался наполненным (вернее, переполненным до предела), начальство из Петербурга, не особо заморачиваясь проблемами финансирования, отдало распоряжение об аренде… второго частного дома. Ни мастерских для занятий трудом арестованных, ни больницы, ни бани, ни даже помещения для отправления религиозных обрядов тут и в помине не было.

Каждый новый вопрос инспектора лишь пригибал и без того, казалось, низко опущенные плечи местного тюремного начальства. В качестве оправдания Агасферу показали целую кипу копий прошений, докладных и челобитных, направленных местной администрацией в ГТУ, и не менее объемистую пачку отказов по всем пунктам финансирования.