Агасфер. Старьевщик

– Черт бы вас побрал, господин из монастыря! – с восхищением уставился на собеседника хозяин. – Черт бы вас побрал! Вы потратили на решение этой древней греческой задачи лишь несколько мгновений! Признаться, в свое время я бился над ней около получаса!

Он протянул полуимпериал Агасферу:

– Просверлите дырку и носите на шее, как вечное напоминание о моей посрамленной гордыне! Итак, вперед, в таинственные закрома.

И полковник отворил перед гостем тяжелую дверь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Агасфер с любопытством перешагнул вслед за хозяином порог таинственной залы, о которой ему рассказывал еще аббат Девэ.

Помещение занимало, по-видимому, весь второй этаж особняка Архипова. Здесь, в отличие от комнат, переходов и коридоров первого этажа, было удивительно чисто. Ни пылинки, все сверкало. Высокие французские окна вдоль трех стен были завешены тяжелыми плотными шторами с небольшими щелями, отчего в зале царил полумрак, который усиливали отходившие от стен перегородки разной длины – иногда совсем короткие, а иногда достигавшие в длину трети ширины залы. В основном перегородки были совсем легкие, из некрашеного бамбука. Однако встречались и более массивные, из тяжелых плах, или вовсе каменные.

Поймав удивленный взгляд Агасфера, Архипов усмехнулся:

– Дивитесь чистоте и порядку, сударь? Ну, во-первых, сие помещение – храм, святыня своего рода. А кроме всего прочего, точные и тонкие механизмы, собранные здесь, не любят пыли и чрезмерной влажности. Раз в неделю приходится приводить сюда полдюжины поломоек и тратить по два часа, зорько следя за тщательностью их усилий. И главным образом, естественно, для того, чтобы разбитные молодые бабенки из любопытства либо по легкомыслию ничего тут не трогали и не крутили. Начнем с правой или левой руки, молодой человек? Ну, с левой так с левой…

И Архипов с видом заправского экскурсовода начал знакомить нового служащего со своей сокровищницей:

– Нашу экскурсию мы начнем с Британии. В XVIII веке Англия славилась замечательными учеными-механиками. Одним из них был Джеймс Кокс – искусный ювелир и изобретатель сложных механизмов. Расцвет его деятельности относится к 1760–1780 годам, когда он имел в Лондоне мастерскую и даже небольшой музей своих работ. В этом музее были выставлены всевозможные замысловатые часы (одни «с вечным заводом»), поющие механические птицы и дорогие игрушки с движущимися фигурами… Кстати, господин Ковач, самое известное произведение этого замечательного механика находится в России. К сожалению, не у меня…

– Вы говорите о чуде инженерной мысли этого механика, о часах «Павлин»?

– Да, знаменитые часы Кокса выставлены в одном из залов Эрмитажа. Я отдал бы любой из своих экспонатов за одну лишь возможность заглянуть внутрь этого чудесного механизма, – вздохнул Архипов. – Часы «Павлин» были куплены у английской герцогини Кингстонской, которая в 1777 году на собственном корабле с грузом художественных ценностей приплыла в Санкт-Петербург. Герцогиня щедро дарила свои сокровища Екатерине II, графу Григорию Потемкину-Таврическому и его секретарю Гарновскому. А знаете дальнейшую историю этого шедевра механики?

– Ну откуда же? – медленно, словно размышляя, покачал головой Агасфер.

– Часы попали к графу в разобранном виде. И естественно, не работали. Множество колесиков и винтиков отсутствовало. Граф призвал на помощь знаменитого русского кудесника-механика Кулибина. И тот сумел без чертежей и описаний разобраться в сложнейшем механизме. Ну-с, молодой человек, а теперь прошу за мной в музыкальное отделение музея!

Архипов подвел Агасфера к обширному подиуму в углу зала. Здесь вдоль стены выстроились в ряд с полдюжины шарманок. А на полу и разновеликих подставках были выставлены фигурки балерин, клоунов, барабанщиков и органистов. Центром композиции был огромный, богато украшенный ящик, с одной стороны прикрытый складчатой тканью.

– Все эти музыкальные шкатулки, шарманки и двигающиеся игрушки, – широко провел рукой вокруг хозяин, – попали ко мне в крайне плачевном, нерабочем состоянии. И я горжусь тем, что смог их починить. Вот, к примеру, сложнейшее произведение неизвестного немецкого мастера – театр! Желаете полюбопытствовать?

– Не отказался бы…

Архипов приблизился к ящику, жестом фокусника извлек откуда-то снизу ручку, вставил ее в отверстие сбоку и принялся плавными движениями крутить, вслух считая обороты. Досчитав до двенадцати, он вынул ручку, спрятал ее на прежнее место и повернулся к Ковачу:

– Музыкальные шкатулки находятся в рабочем состоянии, однако в действии я демонстрирую их весьма редко. Дело в пружинах, в старых пружинах, господин Ковач! Этим игрушкам не менее семидесяти, а то и ста лет, а попадаются экземпляры и более почтенного возраста! И если реставрировать оси, колесики, металлические тяги мне удается сравнительно легко, то со старыми пружинами просто беда!

Архипов сокрушенно покачал головой.