Агасфер. В полном отрыве

– Так-то, Александр Иванович! Не об «адъютанте» думать нынче надо, – Герасимов оглянулся и понизил голос. – Казарина убирать надо! Того, кто исполнителям задание давал. В Москву хоть отправьте срочно – но только так, чтобы найти его можно было в любой момент. Понятно?

– Не маленький! – сварливо отозвался Дубинин, чувствуя, между тем, немалое облегчение от того, что «убирать» Казарина придется не ему.

– По первоначальному плану, ваших «патриотов» должен был шлепнуть мой человек, который в Берлине на поезд с Витте сядет, – продолжал размышлять вслух Герасимов. – Но раз вы ряженому имена назвали, я не исключаю того, что Витте будет предупрежден и примет меры. Кстати, вы уверены, господин Дубровин, что Казарин ни с кем не поделился деталями вашего поручения?

– Я вообще уже ни в ком и ни в чем не уверен, господин полковник – угрюмо буркнул Дубровин.

⁂

Человеком, которому полковник Герасимов поручил устранение убийц Витте, был вечный студент Борис Юткевич. Вступив в кружок социалистов-революционеров еще в университете, он очень скоро разочаровался в их «излишне мягкой» программе свержения самодержавия, принципиально отвергающий насилие. Поначалу он пытался убедить товарищей-«белоручек», что негоже истинным вершителям судеб России бояться запачкать руки кровью адептов самодержавия. И даже показал пример революционной решительности, ограбив и убив в одиночку ростовщика. Однако принесенная им внушительная денежная добыча его соратников отнюдь не вдохновила. А узнав на следующий день из газет о подробностях ограбления, сопровождаемых жестокими пытками, товарищи устроили над Юткевичем суд чести и с позором изгнали его из своих рядов.

Юткевич, впрочем, не горевал. Прогуливая деньги ростовщика, он достаточно быстро сошелся с настоящими единомышленниками – небольшой, но крайне радикальной революционной группировкой. Ни внятной программы, ни устава у этого полубандитского формирования не было. Был только девиз: «Бей эксплуататоров!».

С новыми товарищами Юткевич совершил два «экса» – акта экспроприации, – выбрав объектами пополнения революционной кассы почтовую экспедицию и небольшой частный банк. Однако денег в результате было взято немного. Юткевич понимал, что для серьезного «экса» нужна не менее серьезная подготовка: наводчики, информаторы, время. И в любом случае – деньги, оборотные средства. Он попытался втолковать все это новым друзьям-единомышленникам, но те и слушать не желали о том, чтобы отказаться от своей доли и пустить добытое кровью и потом на подготовку серьезного «экса». Пришлось с соратниками расстаться: троих Юткевич застрелил, двое успели скрыться.

Оставшись один, Ют (такую кличку ему успели дать соратники) принялся размышлять о своей дальнейшей жизни. Уходить из революции не хотелось: это, в конце концов, было весело, это было интересно, это был адреналин в крови. С другой стороны, слушать лозунги и пустопорожние рассуждения революционных товарищей ему было скучно. Вернуться в университет, откуда его дважды отчисляли за хроническую непосещаемость и убеждения?

Сомнения разрешила новая встреча с идейными товарищами. На сей раз ему не пришлось никого искать: слухи о бесстрашном революционере-одиночке Юте и молва об «огромадных деньжищах», добытых в результате двух дерзких «эксов», привлекли внимание ячейки эсеров-максималистов. Ячейка насчитывала более сорока человек и отчаянно нуждалась и в деньгах, и в таких отчаянных боевиках. Юту предложили вступить в партию и возглавить звено бойцов-экспроприаторов. Разумеется, он согласился.

А потом Фортуна повернулась к нему спиной. Первый же «экс», на подготовку которого ушло почти полтора месяца, оказался провальным. В перестрелке с охраной банка Ют был ранен и взят полицией с поличным. И звенеть бы Юту кандалами по Владимирскому тракту – однако полицейский дознаватель оказался неплохим доморощенным психологом, и после первого же допроса сообщил по инстанции, что есть подходящий кандидат на вербовку.

Собственно, Юта и вербовать в осведомители долго не пришлось. Он счел, что быть «разведчиком в тылу» вчерашних соратников гораздо интереснее, чем просто «шагать в революцию». Не раздумывая, он дал требуемую подписку о согласии стать осведомителем и вместе с куратором из Петербургской охранки придумал легенду о счастливом спасении из лап полицейских. И для правдоподобности не ранил, как уговаривался с куратором, а убил охранника в лазарете и бежал.

И пошла у Юта веселая жизнь! Он с одинаковой легкостью и лихостью организовывал «эксы» (с ведома охранки) и подставлял при этом тех, кто ему верил. Передавал куратору сведения о ячейке и ее планах и делал так, что подозрение в предательстве всякий раз падало на кого-то другого.