Агасфер. Золотая петля. Том 2

– Да нет, я не каторжник, сударыня! – рассмеялся Берг. – Одно время был чином тюремной администрации на страшном острове, только и всего!

* * *

Сборы на вечернее чаепитие вышли весьма хлопотными. Берг посчитал неудобным являться к молодой женщине в простой полевой куртке и искренне клял свою недальновидность в выборе одежды для поездки. Медников, не выдержав самобичевания старого друга, в конце концов предложил ему свой сюртук. Тот оказался Бергу слишком просторным и к тому же изрядно помявшийся в вещевом мешке за время путешествия по Дальнему Востоку. Выручил Агасфера Линь. Молодой китаец, к удовольствию шефа экспедиции, оказался и изрядным портным. Вооружившись иголкой и нитками, он за каких-то полтора часа подогнал сюртук до нужного размера в поясе и рукавах, а потом мастерски отгладил одежку с помощью утюга, принесенного крутившимися в лагере экспедиции деревенскими мальчишками.

Устроив дела с гардеробом, Берг обнаружил, что его волосы после отъезда из Шанхая просто неприлично отрасли, и покладистый Линь, признавшись, что неплохо владеет ножницами, привел прическу Агасфера в порядок.

Андрей, все время подтрунивавший над суетой отца, ближе к вечеру тоже стал задумчивым и дважды переворошил вещевые мешки в поисках приличной рубашки. Наблюдавший за ним Медников не без ехидства сообщил, что второго сюртука у него, к сожалению, нет. Андрей совсем было уже собрался заявить отцу о своем отказе от визита, однако Безухий нашел выход из положения, предложив молодому человеку дополнить белую шелковую рубашку меховым жилетом-безрукавкой.

– В таких нарядах в Шанхае выступали приезжие плясуны из Румынии, – со свойственным ему мрачным видом сообщил Безухий. – А женщины аплодировали им как бешеные…

Поначалу Андрей счел совет изощренным издевательством, однако, примерив жилет, нашел предложенный наряд по меньшей мере оригинальным.

Само чаепитие у Марии Родионовны Ханжиковой удалось на славу. Булочки от кухарки Дарьи, благоухающие в большой корзине, исчезали с катастрофической быстротой – с самой деятельной помощью Андрея. Берг то и дело делал сыну страшные глаза и укоризненно поджимал губы, тот виновато моргал и даже демонстративно прятал руки в карманы. Впрочем, через пару минут руки, словно сами по себе, оказывались на столе, а потом одна из них невзначай ныряла в корзину, и Андрей снова принимался жевать.

На столе был выставлен мед нескольких сортов, варенья, джемы и мармелады из лесных ягод, кедровые орешки. Присоединившийся к компании Феденька-Варнак дополнил это сибирское изобилие бутылкой с таежной настойкой, приготовленной, как он утверждал, по эксклюзивному рецепту на редких целебных травах.

Мария Родионовна, выпившая две рюмки настойки, была в ударе. Она много и остроумно рассказывала о «старорежимном» Иркутске, о Девичьем институте, в котором училась, в лицах изображала классных дам и преподавателей с «пунктиками». Гвоздем ее институтских воспоминаний был торжественный бал, который почтил своим присутствием возвращающийся с Дальнего Востока в Петербург великий князь Николай Александрович. В доказательство своих слов Ханжикова продемонстрировала гостям кусок платка будущего последнего императора России, помещенный в рамочку под стеклом. Потешаясь над собой, Мария Родионовна призналась, что сама, будучи в группе младших воспитанниц, с цесаревичем, конечно же, не танцевала. А кусочек подаренного им платка выменяла позже у старшей подруги за коллекцию бабочек[27].

Чуть поломавшись для приличия, Ханжикова даже немного поиграла на гитаре, аккомпанируя Феденьке-Варнаку – у исполнителя с тщедушной и даже несколько комической внешностью, к удивлению Берга, оказался неожиданно сильный тенор.

Около полуночи Берг, спохватившись, решил, что гостям пора и честь знать. Варнак тут же вызвался проводить приезжих до клуба.

Залари давно уже спало, погасив все огни. Однако полная луна освещала неширокую улицу и дома голубоватым светом, делая все окружающее сказочным и призрачным. Берг, глубоко дыша полной грудью, легко определял на опрокинутом бездонном небе знакомые созвездия и несколько раз с удовольствием подумал о том, что не зря все-таки согласился побывать в России. Он вполуха прислушивался к неумолчному бормотанию Феденьки, семенящему рядом, и изредка вставлял вежливые реплики.