Михаила Ивановича я встретила по дороге домой, он выгуливал в парке своего пса. Первые заморозки, как это часто бывает, не задержались надолго и оставили после себя грязные потеки на оконных стеклах, тоненькую ледяную утреннюю корочку на лужах и чувство какой-то неприкаянности, типичное для дождливого межсезонья. С каждым днем все больше песка и грязи оседало на оконных рамах, стекая по стенам и усиливая впечатление специфической осенней неряшливости, впечатление, будто кто-то методично смывает со стен яркие краски и зарисовывает их грязноватой осенней пастелью. Сначала желтеет трава, листва на деревьях, потом из воздуха исчезает запах спелой летней жары, с тел смывается летний загар, с лиц — здоровое и улыбчивое выражение, медленно подкрадываются апатия и бездеятельность, постепенно перерастая в затяжную зимнюю депрессию, которая прерывается только короткими, хотя и весьма интенсивными алкогольными вспышками многочисленных зимних праздников и постоянной необходимостью что-то утеплять: окна, двери, гардероб, простуженное горло.
Этот период начался уже давно, вместе с ним болезненно не начался отопительный сезон и исчезли последние яркие пятна причесок, окрашенных в модные в этом году цвета. Даже самые упорные школьницы вынуждены были под бдительном присмотром мам и бабушек надеть наконец шапки (почему-то в основном черные), и с этим символическим знаком город окончательно погрузился в затяжную зимнюю летаргию.
— Сколько ты зарабатываешь в месяц? — спросил у меня Михаил Иванович после того, как мы поговорили про витамины для собак, ветеринарные аптеки на нашей улице, качество обслуживания в этих аптеках, и после того, как я узнала, что у пса Михаила Ивановича артрит.
— Ну, это зависит.
— А официально?
— Двести гривен.
— Это средний официальный заработок в вашей организации?
— Приблизительно.
— Ясно.
— А что?
— Пока что ничего. Это правда, что мистер Арнольд предложил рекламировать вашу газету плакатом, на котором священник будет читать с амвона «КРИС-2» вместо Библии?
— Правда.
— Как отнеслись к этому сотрудники редакции?
— По-разному.
— А пан Маргаритко?
— Негативно.
— Почему?
— Он верующий.
— То есть православный, ты хотела сказать. А что он делает в вашей греко-католической газете?
— Работает.
— Тебе не кажется, что это немного странно?
— Не кажется, у нас свобода вероисповедания.
— И у него не возникает конфликтов с руководством?
— Конфликты с руководством возникают у всех.
Потом мы снова перешли на темы ветеринарии. Михаил Иванович не собирался раскрывать тайны следствия.
Как это понимать, или Vanitas vanitatum et omnia vanitas
В следующий раз, когда я встретила Михаила Ивановича с псом в парке, следователь простуженно покашливал и, пообщавшись со мной несколько минут, предложил зайти к нему на чай. Я согласилась.
Его жилище удивило меня даже больше, чем служебный кабинет. Покойная жена следователя, оказывается, была художницей и много времени посвящала созданию уюта в их обиталище. В этой обычной трехкомнатной квартире царила приятная, но вместе с тем экстравагантная и очень неспокойная атмосфера. Будто это было не частное жилье, а выставочный зал, куда кого-то поселили. Стены разрисованы гигантскими экзотическими цветами — изображения многих из них я видела в ботанических атласах, — на этих цветах распластаны бабочки, но не нарисованные, а высушенные и приколотые к обоям.
— Они залетают летом в окна, наверное, на цветы. Некоторые погибают, обжигаясь на лампе. Мне жалко их выбрасывать, и я пришпиливаю их тут, — объяснил Михаил Иванович.
В гостиной мебели почти не было, на ковролине лежало несколько подушек разного размера, очевидно, они служили креслами. В углу стоял топчан, на него было наброшено лохматое карпатское покрывало. На маленьком столике разместился антикварный телефон в стиле 20-х годов прошлого века. Телевизора не было, зато был аквариум. Правда, без рыб, но с большим количеством водорослей.
— Рыб нужно кормить, чистить им воду, я не люблю этой работы. После смерти жены они у меня быстро погибли, новых я не покупал, а аквариум так и стоит.
Пока Михаил Иванович заваривал чай на кухне, я стала разглядывать книжные полки на стенах комнаты. Ботанические, энтомологические и географические атласы, несколько полок энциклопедий на разных языках и словарей, в основном переводных, несколько стеллажей с художественной литературой, альбомы с изображениями холодного и огнестрельного оружия, путеводители по крупнейшим европейским городам. И отдельная полочка с тщательно подобранными детективами: от Агаты Кристи, Дешила Хеммета, Жоржа Сименона и Фридриха Дюрренматта до Александры Марининой, Дарьи Донцовой, Бориса Акунина и даже Андрея Куркова.
— Нравится? — с заметными нотками гордости в голосе спросил хозяин. Он принес поднос с чайничком для мате, точнее, чем-то наподобие джезвы из высушенной тыквы.
— Я всегда мечтала о такой библиотеке.