Агатовый перстень

Амирджанов, извлёкший было из кармана свой ман­дат, медленно засунул его обратно и, растерянно помол­чав, сказал:

—  Предлагаю поехать в Самарканд. Там  решим.

—  Но сейчас вы не в Бухаре. Здесь Туркреспублика. Я не поеду в Самарканд. Я поеду по указанному мне пути.

—  Вы ответите... за такой разговор. Наконец вы обя­заны сказать, куда идёт ваш отряд.

—  Нет... Я еду туда, куда мне указано...

В голосе Файзи звучали упрямые нотки. Он встал, на­дел свою меховую шапку и подошёл к доктору.

—  Брат мой доктор, поедем ко мне.

— Куда к вам? — удивился доктор.

—  Да здесь близко.

Общество Амирджанова совсем не устраивало Петра Ивановича, и через минуту он уж ехал с Файзи, Алаярбеком Даниарбеком и Мирзой Джалалом по узкой улоч­ке, извивавшейся вдоль шумевшей в сумерках Магиан-Дарьи. Ехать пришлось действительно недалеко мимо черневших на светлом небе развалин Магианского замка, через высокий шаткий мост, под густой кроной больших карагачей, в ветвях которых хлопотали устраивавшиеся на ночь воробьи.

Здесь всадников окликнули:

—  Кто идет?

И они оказались на военном бивуаке. Горели костры, в котлах булькало и шипело варево. Многочисленные вооружейные люди в лисьих папахах сидели, разговарива­ли, ходили взад и вперёд. И если бы не Файзи, которого по-военному приветствовали эти люди, доктор мог вооб­разить, что он попал, «как кур во щи», в лагерь басма­ческой шайки.

За плотным ужином Файзи сказал доктору: — Ты мой друг и брат. Только потому я тебе скажу. Мы едем в Гиссар... воевать.

Любопытство обуревало доктора, но он не счёл удоб­ным задавать вопросы. В умеон прикинул только: наши стоят в Байсуне после прошлогоднего отступления из Дюшамбе; в Гиссарской долине хозяйничает Энвер-паша со своими бандами. Не нужно быть великим стратегом, чтобы понять задачу Файзи.

Но Файзи и не думал делать тайну из своего похода.

Отряд его после ухода из Бухары уже несколько ме­сяцев выполнял задания командования    в Зеравшанской долине. Бойцы получили первое боевое крещение в боях с опасным противником — с бандами курбаши Каюра, имевшего прямое задание Энвера напасть на Бухару. Добровольческий отряд Файзи действовал успешно, и когда басмаческая группа с Даниаром-курбаши  во гла­ве проникла из долины Сурхана в район Шахрисябза и Карши и объединилась с матчинским беком, создалась угроза для окрестностей Самарканда. Файзи по приказу Штаба Туркфронта походным порядком продвинулся   в район Ургут-Пенджикент-Магиан, чтобы помешать со­единению матчинцев с даниаровцами, общее руководство над которыми принял Саиб Шамун. Операция шла успеш­но. Бойцы отряда Файзи, не понеся почти никаких потерь, успешно отбросили в верховья Зеравшана матчинского бека, а к тому же теперь и Саиба Шамуна не стало.

— Да... Саиб Шамун, — сказал Файзи. — О нём много говорили, но никто его не видел. Лицо его было под па­ранджой тайны. Но все его боялись. Признаться, и у ме­ня сердце нет-нет, а делало тук-тук, когда я слышал: «Саиб Шамун, Саиб Шамун». Говорили, у него пушки из Англии. Две батареи пушек. И вот: «Хо, хо!» Великий полководец — и кто ему пресёк жизнь! Тот, кто обязан продлевать жизнь. Хо, хо! Не сердись, Пётр Иванович, я пошутил.

Файзи охотно рассказал доктору о делах отряда, о походе и битвах. Оказывается, Файзи всего день назад сам вернулся из Бухары.

—  О, вы были в Бухаре? — удивился Пётр Иванович.

—  Да, и я и Юнус. Мы разговаривали с человеком из Москвы, с Серго Орджоникидзе, — сказал Файзи. — Он приехал от Ленина и нам, командирам, читал бумагу, которую подписал сам Ленин. Великий человек Ленин. Он так далеко от нас, он так занят государственными делами, но он помнит о делах Бухары и бухарских му­сульманах-трудящихся, таких, как я. Ленин думает о нас, заботится о нас и не забывает нас в нашей борьбе про­тив проклятых басмачей, против проклятых джадидов-предателей. Нам сказал так сам Орджоникидзе. Хороший, простой человек, а ведь он большой начальник, он упол­номоченный самого Центрального Комитета большевиков. Он сказал нам с Юнусом: «Друзья, Файзи и Юнус, вы но­вые люди нашего времени. Вы храбрецы и герои не пото­му, что не боитесь пуль и сабель эмира и других врагов народа, а потому, что вы не побоялись поломать законы шариата и адата, не затрепетали, как рабы, перед зелёным знаменем пророка. Вы новые, замечательные люди, низвер­гающие тьму и тиранию мракобесия! И революция побе­дит, когда вашему примеру последуют люди гор и у нас будут ещё такие отряды, много отрядов добровольцев». Да, так сказал товарищ Орджоникидзе, и я горжусь его словом, и Юнус, мой друг, гордится его словом.

Все наши бойцы, которым я передал это слово мос­ковского большевика Орджоникидзе, гордятся, и когда я вернулся к себе в отряд, я рассказал обо всем, и у нас был большой праздник, большой пир по этому поводу.

Много рассказывал еще Петру Ивановичу Файзи о своей встрече с Серго Орджоникидзе, но особенно его по­разило и восхитило обращение этого человека с ним и с Юнусом.