Агава Супсова

Я с трудом оторвал взгляд от растений и вопросительно глянул на Олега Николаевича. Он забыл обо мне. Взволнованный взгляд выискивал в массе зелени только одному ему известные ветви, с каждой из них он был на ты.

Когда один из стеблей какой-то странной волной задвигался по смотровому стеклу, я решился отвлечь Супсова. Он отозвался не сразу и, даже повернувшись ко мне, не сразу понял, кто и зачем его позвал. Но, как и недавно, он быстро пришел в себя.

— Согласен. Давайте закончим, — деловым тоном произнес Олег Николаевич. — Сейчас угомоним это зеленое царство. Потом наведем порядок. Иначе следующие опыты могут сорваться.

Времени на умиротворение потребовалось, пожалуй, больше, чем на раскачку. Супсову пришлось потрудиться. В ход были пущены даже какие-то педали, расположенные под пультом. Как я понял, аллею нельзя было просто выключить. Требовался ряд последовательных операций, связанных с подачей растворов, электрических импульсов, механических побудителей.

Зелень поникла, и аллея теперь представляла собой довольно жалкое зрелище. Многие стебли втянулись в свои клетки, но добрая половина, видимо, обессилела. Те, что лежали на земле, так и замерли, верхние беспомощно повисли на подпорках.

Закончив манипуляции у пульта управления, Олег Николаевич покинул беседку и начал осторожно укладывать гибкие стебли, освобождая аллею. Видимо каждый из них имел свое определенное место: отсюда все эти странные сооружения.

Я покинул убежище, когда было освобождено пространство, и можно было выйти, не боясь на что-либо наступить или за что-нибудь зацепиться.

— Вам помочь, Олег Николаевич?

— Что вы, что вы! Ни в коем случае. Прошу ни к чему не прикасаться.

Я вернулся и вновь занял свое место.

Вскоре Супсов закончил работу. Сел напротив и принялся меня разглядывать. Смутить меня таким образом довольно трудно, и я дал возможность Супсову полностью удовлетворить свою нежданную и странную любознательность. По тому, как он вновь начал разговор, мне показалось, что он не понял своей бестактности.

— Георгий Владимирович, я решил показать вам все. Сегодня у меня очень важный день. Очень хорошо, что именно вы будете присутствовать при моем решающем опыте. — И вдруг без всякого перехода: — А почему вы не спросите меня про агаву?

Я пожал плечами, сразу и не сообразив, причем тут агава.

— Теперь я согласен назвать ее Агавой Супсова, — наступал на меня хозяин. — То, что вы увидите, нигде больше не существует…

«Боже мой, неужели он настолько злопамятен!» — мысленно воскликнул я, вспоминая нелепый эпизод с неосторожно оброненной фразой. Я бросил беглый взгляд на аллею. О чем он говорит? Агавы в саду нет.

— Не ищите, — перехватил мой взгляд Супсов, — ее здесь нет. Эти опыты слишком грубы, чтобы оживить растение…

Оживить? В каком смысле? Я люблю точные формулировки!

— В каком смысле оживить? Оно у вас погибло?

Олег Николаевич смотрит удивленно:

— Более здорового растения у меня нет! Оживить! Ну… — Супсов даже затряс руками, чувствуя мое непонимание, — дать ему свободу движений… движений по желанию…

— По чьему желанию?

— Да по его желанию! Куда хочет, туда и двигает.

— А ваши растения имеют собственные желания?

— Боже мой, да все всегда чего-то хотят, — Олег Николаевич на мгновенье задумался. — А, вон вы о чем. Если хотите, то это — кто как понимает, — он резко поднялся и пригласил меня следовать за собой.

Супсов решительной походкой направился к дому. Наблюдая за ним, я не переставал удивляться. Движения энергичные, во всех действиях чувствуется уверенность. А может, я сам за последние три года кое-что порастерял?

В доме Олега Николаевича изменения были прямо противоположны тем, что в саду. Подчеркнутая строгость сменилась творческим беспорядком.

Супсов распахнул передо мной дверь во вторую комнату. Раньше тут была аккуратная, скромная спальня; большое, всегда открытое окно, делало ее просторной. Теперь, глянув внутрь, я подумал, что мы просто ошиблись дверью. Но это только показалось.

Комната была ярко освещена большим количеством самых разнокалиберных ламп. Насыщена она была различными загадочными сетками, перекладинами, стойками настолько, что сад по сравнению с ней выглядел пустыней. На стенах красовалась масса всяких приборов. Окно изнутри было заделано наглухо. Пол в доброй сотне мест продырявлен — там, где проходили трубы, кабели, провода. И в центре этого царства приспособлений стояла агава… Это был великолепный экземпляр, с мощными, правильной формы листьями, яркой окраски.

В углу комнаты находился пульт управления приборами, к которому мы с трудом протиснулись.

— Здравствуй, красавица. У тебя сегодня гости. Не подведи, приветствовал Олег Николаевич свое подопытное растение. — Как у тебя с реакцией? — он нажал какую-то кнопку. Один из нижних листьев агавы вдруг дернулся и начал медленно изгибаться, как будто хотел обхватить какой-то невидимый предмет. Грозный мощный шип на его конце описал в воздухе плавную дугу.

— Неплохо, — заключил хозяин. — Пожалуй, можно приступить.

— Что вы хотите делать, Олег Николаевич?