Age of Madness: Утраченная истина. Часть 1

– Ради чего вы устроили это представление? – спрашиваю я, – могли бы сказать сразу, что он псионник.

– В первую очередь, это предназначалось для него самого.

Псионник. Встречал я таких людей. Вернее такого. Dominus Aether Искателей истины, Слейтер, сам является псионником. И хотя он скрывает свой дар, я смог разоблачить его, когда случайно обнаружил его присутствие в своем разуме. Он получил тогда от меня оплеуху. Псионные способности редкость: один человек на тысячу имеет зачатки таких сил. К тому же, большая часть людей, кому достался дар контакта разумов, проживают всю жизнь, так и не узнав о нем. Судя по всему, на весь Солистеррас сейчас только три псионника: Слейтер, Бишоп и Конрад. Псионники – предел вынужденного зла, с которым мы можем мириться. С другой стороны, страшно осознавать, что рядом с тобой есть люди, способные залезть в твой разум, узнать самое сокровенное, что есть у человека.

– Ладно, а я вам зачем понадобился? – спрашиваю инквизитора после короткой паузы.

– Вы, мистер Омикрон, говорят, хороши в магических механизмах.

– Разбираюсь. Чем могу помочь?

– По закону, псионника, за исключением редкого случая, нужно умертвить скорейшим образом. Мне не совсем нравится идея губить людей с потенциалом, однако, нельзя допустить, чтобы они причиняли вред кому-то еще. Мы, инквизиторы, хоть и с трудом, но пришли к консенсусу. Необходим карательный механизм, что заблокирует его способности и не даст читать заклинания.

Карательная механика! Рэндольф Бишоп не только описал требования к механизму, но и предоставил мне инструменты с материалами. Сделать то, что требовалось, было просто, но это отнюдь мне не нравилось. Используя принцип духовно-магической индукции, я создаю ошейник, реагирующий на магию. Если носитель захочет войти в контакт разумов, ошейник вопьется ему в горло, сбивая концентрацию. Ну, а если жертва еще и прочитает заклинание, то её ждет быстрая и мучительная смерть. Мерзость.

Ошейник установлен, и я вместе с Конрадом, у которого завязаны глаза, возвращаюсь. Мне немного неловко перед ним. Пытаюсь подбодрить:

– Послушай, тебя с этой штукой не убьют, но, скажу честно, любить тоже особо не будут. Прикрой её чем-нибудь. И продолжай учиться, может быть, к нам в орден потом пойдешь.

– Нет, этого не будет.

– Дай угадаю, тебе только что нанесли смертельное оскорбление?

– Нет, я переживу, хорошо, что хоть живым ушел. Дело в другом. Я презираю военных.

– Вот как!

– Отнимать чужие жизни – это ужасно. Неправильно.

– Говоришь, словно у нас есть выбор.

– А разве нет?

– Скажу тебе следующее: солдаты редко любят убивать. И не всегда делают это сознательно. Когда ты остаешься один на одни с противником, личность твоя исчезает. Остается только зверь, единственная цель которого – выжить. Убить или быть убитым. Я хорошо помню свой первый бой и человека, которого я убил. На Викториацкой войне это была моя первая и последняя жертва. Мы бились в горах. Парень чуть старше тебя выпрыгнул передо мной с мечом в руке. Мы оба были испуганы друг другом одинаково. Мир перестал существовать. Уже не я, кто-то другой прокричал в панике слова заклинания. Ему в живот вонзился ледяной шип. Он умирал медленно и мучительно, а я не мог даже уйти: вокруг грохотали взрывы. В начале он еще стонал, потом затих, но все еще находился в сознании. Взгляд его был замутнен и обращен куда-то далеко, за пределы моего понимания. В тоже время он машинально хватался рукой за выпавшие внутренности. Он начал звать кого-то, тихо-тихо, в начале со страхом, а потом с покоем в голосе. Это было женское имя. Я заметил медальон, что выпал у него из кармана и упал на камни. Внутри был его портрет, соседствующий с портретом молодой миловидной девушки. Долгие часы провел я рядом с умирающим, от шока я даже не додумался окончить его страдания, добить. Я стоил рядом с ним на коленях и умолял простить меня. Ты думаешь, мы получаем удовольствие или выгоду от войны? Не знаю, кто-то получает, я нет. Я хотел познавать мир, создавать магические устройства, а вместо этого распорол живот юношу.

Как думаешь, скольких в том бою убил Адель Мастарна, наш магистр? Ни одного! Создавая серию иллюзий обвалов, оползней, взрывов и прочего, он загонял врагов в ловушки, где им ничего не оставалось, кроме как сдаться. Мы потеряли десятерых бойцов в том бою. В это же время Кузнецы войны в пятнадцати километрах от нас потеряли тысячу. Звучит, будто я хвастаюсь? Возможно, так и есть.

Прошло несколько часов с тех пор, как я спустился в залы инквизиции. Уже за полдень. Праздник в самом разгаре. Надеюсь успеть на речь Императора. Влетаю в Bellumturris, где встречаю нашего магистра. Я, как его правая рука, буду присутствовать на нижнем балконе, когда Измаил III Аквил будет выступать на верхнем. С нами будут и остальные великие магистры с самыми верными слугами.