Агент

Народу почти не было. Несколько индивидуумов вяло ковыряли землю вдали, похоже, взявшись за работу совсем недавно. Яму выкопать успели лишь по колено и дальше углубляться особо не спешили, уделяя гораздо больше внимания не труду, а большой бутылке, чинно передаваемой из рук в руки.

Едва мы добрались до нужной могилы, горка земли на которой, кстати, была совсем невелика, Агафья Егоровна уселась на корточки возле кривовато установленной таблички и принялась зачем-то поправлять сложенные рядом букетики цветов, при том что-то тихонечко нашептывая. Тимон молча встал в сторонке, понимая, что не стоит меня сейчас ничем отвлекать, а сам я, тоже присев, закрыл глаза и постарался настроиться на нужный лад.

Очень я надеялся, что не зря в моём мире отмечают девять и сорок дней после кончины человека, считая, что до тех пор душа его не исчезает, а витает где-то поблизости, наблюдая за живыми близкими. Возможно, это так оно и есть. И, хотелось верить, что в этом мире у высвобожденных душ не более короткие сроки привязки к телу.

Очень долго ничего не происходило. Очень. Ноги стали затекать, и я просто плюхнулся задом на землю, плюнув на приличия и чистоту одежды.

Чуть поёрзав, уселся поудобнее. Немного отвлекал шёпот вдовы, но не приказывать же ей было заткнуться.

Впрочем, она и сама в конце концов умолкла, позволив мне сконцентрироваться и перестать замечать окружающий мир.

Ещё пару минут в моём восприятии тонкого мира ничего не изменялось, будто и не было его вовсе. Но потом едва ощутимое волнение невидимых материй вдруг зародилось прямо передо мной. До сей поры невозмутимая пустота чуть уплотнилась, образовав слегка вибрирующий сгусток энергии. А тот в свою очередь, приблизившись вплотную ко мне и словно пропустив тонкое щупальце прямо сквозь череп, пощекотал мой мозг.

Я открыл глаза, но почему-то не увидел дымного облачка, в виде которого моё воображение обычно воспринимало души покойных. Даже никакого марева, пусть и еле заметного. Ничего. Однако я совершенно явственно ощущал присутствие чьей-то, как это здесь называют, тонкой оболочки или информационно-биологического поля. Оставалось лишь убедиться, что принадлежало это эфемерное образование именно инженеру Ильину, а не какому-нибудь другому усопшему из соседней могилы.

Вновь закрыл глаза в надежде почувствовать прикосновение чужой души. И на этот раз долго ждать не пришлось. Всего пара секунд, лёгкий холодок в позвоночнике, и чёткая яркая картинка заполнила мой разум.

Вполне ожидаемые рельсы перед глазами. Значит, точно с Ильиным контакт я наладил. Вряд ли на кладбище полно усопших железнодорожников, учитывая, что паровозы только-только появляются в этом мире.

Так, полотно впереди раздваивается. Одна из линий сворачивает направо. В месте ответвления рядом с рельсами торчит станина флюгарки — ручной переводной стрелки с зажжённым фонарём наверху и торчащими сбоку рычагами. Я такие устройства разве что в кино раньше видел. За верхний рычаг нужно дёргать, чтоб рельсы сдвинуть, а на нижнем противовес присобачен для облегчения работы.

Ильин, похоже, как раз к стрелке направлялся. Смотрел то на неё, то себе под ноги, демонстрируя не очень чистые и сильно разбитые, попеременно мелькающие перед моим взором яловые сапоги. Шагал, кстати, не по шпалам, а рядом по насыпи, громко шурша гравием. А позади инженера, вероятно, ещё кто-то шёл, потому как звук шагов периодически словно эхом обзаводились. Я сначала даже подумал, что мне это мерещится.

Но нет. Где-то за спиной раздался гудок паровоза. Инженер, уже почти добравшийся до стрелки, оглянулся, всматриваясь вдаль и цепляя краем глаза фигуру мужчины. Совсем мельком.

Лица разглядеть не удалось. Незнакомец как раз тоже обернулся на звук громкого протяжного сигнала, а потом и сам инженер решил вновь уделить внимание флюгарке.

Я увидел руки, ухватившиеся и потянувшие за переводной рычаг.

«Вы бы, что ли, ваше благородие, от путей-то подале отшагнули, — раздался у меня в ушах грубоватый бас инженера. — Не ровён час, зашибёт вас махиной, а мне отвечать потом».

Ответа я не расслышал. Если и был таков, то его заглушил повторный гудок паровоза. Но когда инженер поднял глаза на приближающийся состав, никакого «благородия» в поле зрения уже не обнаружилось. Видимо, спутник инженера воспользовался-таки дельным советом.

Лязгнули соединительные тяги флюгарки, меняя, кажется, положение стальных остряков на рельсах, и инженер надумал было оглянуться. Я обрадовался, что увижу сейчас несомненного виновника гибели Ильина, но не тут-то было.

Над ухом громыхнуло. Полыхнуло яркой вспышкой, ослепляя даже сквозь опущенные веки, и меня грубым толчком повалили набок, жёстко придавливая сверху.

Видение тут же рассеялось, как его и не бывало. А я зарылся мордой в кучу сырой земли, перед которой только что сидел.

Я даже испугался, что сейчас задохнусь, не сумев вывернуть голову под гнётом неподъёмной туши выстрелившего в кого-то орка. Но к счастью Тимон не намеревался долго на мне валяться и резво откатился в сторону.