Агент № 13

Шалго попросил майора Балинта, когда они вместе ехали в машине за Фельмери, поскорее возвращаться из Будапешта. Герцег и Еллинек, скованные наручниками, сидели на заднем сиденье под бдительным присмотром охранника.

Профессор Табори вернулся домой усталый и голодный. Поэтому он был необыкновенно обрадован, увидев, что Бланка еще не спит, а ждет его с горячим ужином. Быстро умывшись, он сел к столу и принялся торопливо, с жадностью есть, успев только спросить, где Казмер.

— У себя. Кажется, еще читает, — ответила Бланка. — Да ты не спеши, ешь медленнее. А то опять будешь жаловаться, что болит желудок.

— Уже болит. С самого утра. Понервничал, взвинтил себя, и схватило. — Табори отпил большой глоток вина, намазал ломоть мягкого хлеба маслом. — Никак не могу понять, почему Казмер так странно себя ведет. Может, ты объяснишь, что заставило его сказать неправду? Теперь я уже и сам убедился, что девятнадцатого он в Будапеште не был.

— Не знаю, где он был, — устало проведя рукой по лбу, прошептала Бланка. — Он и мне этого не говорит. Да ты ешь. Гарнир почему-то даже не попробовал. — Взглянув на брата, она с грустью увидела, как сильно Матэ переживает все происходящее: лицо у него осунулось, стало каким-то землисто-серым. — Ты много куришь, — сказала она. — И почему без мундштука?

Табори ощупал карманы:

— Знаешь, я его где-то потерял.

— В Будапеште забыл, наверное.

— Да нет, едва ли в Будапеште, — в большом замешательстве пробормотал профессор. — Потому что Шалго спросил у меня о нем еще вчера, до моей поездки в город.

— О чем спросил тебя этот противный тип? — непривычно раздраженно воскликнула Бланка.

— Почему, говорит, ты не пользуешься своим красивым мундштуком? А что это ты так против Шалго настроена? Он чем-нибудь обидел тебя?

Бланка не ответила. Табори пристально посмотрел на сестру: красивое лицо ее казалось усталым и старым.

— Ты слышал, что случилось? — с волнением в голосе вдруг спросила она.

— Где и с кем? — переспросил Матэ, закончив ужин и откинувшись в кресле.

— Нашего гостя чуть не убили.

— Что ты говоришь! Хубера?

— Да. Если бы не Лиза Шалго, его бы уже не было в живых.

Пораженный неожиданной новостью, профессор растерянно слушал рассказ сестры.

— Интересно, ей-то откуда стало известно, что жизнь господина Хубера находится в опасности?

— Оттуда, что ее муженек, этот местный Шерлок Холмс, додумался спрятать у нас в гостиной какой-то секретный микрофон. Теперь ты понимаешь, почему я вся буквально киплю от ярости?

— Это в самом деле возмутительно! Какое он имел право? И после всего этого он еще приходит сюда и просит одолжить ему машину? — Табори побледнел от возмущения. Достав из кармана таблетки, он положил одну в рот и запил водой. — Нет, я этого так не оставлю! — Профессор Табори вскочил, забегал по комнате. — И давно они нас подслушивают?

— Разве они скажут? Я спросила, но старый паяц, как всегда, отшутился. Даже заявил, что мы ему еще спасибо должны сказать. Не будь микрофона, говорит, Хубера уже не было бы в живых. Ну что я ему на это могла ответить?

— Я сейчас же переговорю с полковником и потребую извинений. Я прокурору буду жаловаться! — Голос профессора Табори вибрировал уже на самых высоких нотах. — Это же полнейшее попрание прав личности! Грубейшее нарушение закона!

Бланка дождалась, пока брат остынет, и только после этого сообщила:

— Полковник Кара вернулся к себе в Будапешт. Они тут какое-то соглашение с Хубером заключили.

— А где Хубер?

— У себя в комнате. Он совершенно потрясен этим покушением.

Бланка обеспокоенно, с тревогой смотрела на брата, огромного и сильного, яростно метавшегося из угла в угол.

— Я тебе скажу, Матэ, эти Шалго никогда мне не нравились. Убеждена, что они специально приставлены шпионить за нами. Подлые провокаторы! Но ты ведь всегда горой за них стоял. — Голос ее сделался едва слышным, дрожащим, и она почувствовала себя вдруг слабой и беззащитной. — Ах, Матэ, милый, как трудно мне так жить! Как страшно! Иногда я чувствую себя обреченной. Сегодня я ездила в Фюред. Казмер отвез меня туда на машине и к вечеру вернулся за мной. Впервые за много лет я снова была в церкви. Вошла, села на последнюю скамейку, начала молиться. И вдруг мне так захотелось умереть. Сразу, там же…

Матэ Табори, пораженный ее словами, подошел, обнял ее и утешающе сказал:

— Зачем так мрачно, сестра? Ты совсем не одинока. Ты же отлично знаешь, что всегда рядом с тобой — я.

Бланка беззвучно плакала.

— Зачем мне эта жизнь?.. Одни страдания, страх, — срывался с ее губ шепот.