Агент без прикрытия

Боевик бережно принял взрыватель, ввернул его в короткий цилиндр мины. Иса с удовольствием отметил испуг во взгляде Томаса Уэллера.

– Ты поверил, поверят и другие. Вы – американцы, европейцы – слишком сильно боитесь смерти. Потому что в вас нет настоящей веры.

– А теперь иди, – сказал Брук, поднимаясь со стула.

– Что будет с моим радистом? – спросил Уэллер.

– Это решаю не я. Боюсь, придется тебя огорчить…

Иса благодушно пожал плечами:

– Когда идут двое, то до цели доходит хотя бы один. Просвети его по дороге. Вдруг повезет не тебе, а ему. Хотя с большим удовольствием я расстрелял бы вас обоих.

Именно эти слова заставили Уэллера двинуться к выходу, он приостановился за воротами склада, увидел Тарика, спускавшегося с пустыми руками из самолета по опущенной рампе. Небо на востоке уже не было непроницаемо черным, звезды потускнели. В лицо капитану дул сухой ветер пустыни. Он махнул рукой радисту. Тот не сразу понял, и его пришлось одному из боевиков подтолкнуть в спину.

– Пошел…

Уэллер сделал с десяток шагов, резко остановился, повернулся всем телом. Иса поднял автомат, передернул затвор.

– Иди, пока я не передумал.

– А какое четвертое дело? – с недоумением спросил Уэллер, глядя на Брука, он, казалось, не замечал автомата, нацеленного на него.

– Береги себя. Очень сильно береги по дороге. Где-то поблизости ходит наш общий друг, а у него есть автомат и вопросы к тебе.

Уэллер растерянно махнул рукой и побрел по бетонке. Радист нагнал его, зашагал рядом. На них двоих не смотрел только Тарик – он, не отрываясь, смотрел на часы, боялся пропустить нужное время.

– Следующий раз выставишь таймер на час времени, – распорядился Иса.

Когда американцы исчезли из вида, Брук тронул Ису за плечо.

– Нам надо обговорить детали.

Главарь осмотрелся, ему казалось, что повсюду их могут подслушать.

– Можно поговорить в машине, – предложил Брук.

Иса слегка поморщился, недовольный тем, что эта мысль не пришла ему в голову первому. Ему не нравилось, что Брук во многом перехватил инициативу. Они устроились на переднем сиденье «Хаммера».

– Мой тебе совет: не думай о победе, – сказал Брук. – Один бой ты случайно выиграл, но войну вы уже проиграли. Американцев вам не победить. Нельзя воевать со всем миром.

Иса сложил руки на коленях. Важно поднял голову:

– Я буду воевать.

– Американцы все равно придут сюда и уничтожат вас. Они добьются своего, даже если у тебя найдется атомная бомба.

– Как?

– Отведут войска на безопасное расстояние, раздадут противогазы и пустят в вас ракету, наведут ее из космоса. Все, чего ты добьешься, – погубишь город. У тебя там остались родственники?

– Три брата, сестра…

– Они задохнутся… вместе с семьями, – прищурился Брук, – а американцы представят дело так, что это ты взорвал самолет. Тебя будут проклинать и те, кто уцелеет в Неджефе.

Брук чувствовал, что Иса поддается, поэтому хотел дожать его.

– Ты хочешь, чтобы тебя проклинали? Скажи, почему ты воюешь?

Иса задумался. Сперва он взял оружие в руки, потому что был в правящей партии. Всем чиновникам и партийным раздавали оружие. А потом? Он и сам толком не задумывался над этим. Воевал, поскольку шла война, и было уже невозможно – или ему только так казалось – положить оружие на землю и уйти, бросить людей, пошедших за ним. Да и куда идти? Если дом разрушен, прежнего места службы нет, а впереди ждет суд, как пособника бывшего режима. Даже если не посадят в тюрьму, он уже станет никем в новом непонятном ему государстве.

– Я хочу, чтобы американцы ушли, – наконец сказал Иса.

– Они уйдут не раньше, чем вы перестанете воевать. Ты это пойми! – Брук выжидающе смотрел на Ису.

– Но останутся их компании, они будут качать нашу нефть, – настаивал Иса.

Брук тяжело вздохнул, не первый раз ему приходилось разговаривать с боевиками исламских стран, и он знал, что ему ответят наперед. Нефть как аргумент в споре могла быть заменена на лес, на алмазы, руду, какао, но суть возражений от этого не менялась.

– А много тебе и другим перепадало от нефти, которую качал Саддам? Ее у вас почти никто и не покупал – эмбарго. А теперь у тебя есть деньги, которые ты можешь получить только со мной. Надо выбираться отсюда, пока есть время. Это твой шанс, то, что ты сумел завоевать.

– Мне и Саддам не нравился, и американцы не нравятся.

– При Хусейне ты почему-то за оружие не брался?

Иса кусал губы, теребил бороду.

– Это было невозможно. Он никуда бы не ушел – некуда.

– И американцы не уйдут. – Брук подвел разговор к нужной точке. – Ты сам это сказал. Единственный выход, чтобы избавиться от них, – уйти самому. Мир большой.

– Ты прав, – сдался главарь боевиков, – я сам об этом думал в последние месяцы.

– Ты сможешь провести меня в свободную зону, контролируемую курдами?

– Можно попробовать.

– Там у меня есть связи. У них и получишь свои деньги.

– Договорились. – Иса смотрел из салона «Хаммера» сквозь толстое стекло триплекса на боевиков. – А теперь скажи: почему ты не стал вытаскивать своих людей? Я бы отпустил их почти даром. Тысяч сто-двести хватило бы.

– Теперь ты можешь ответить и сам, – несколько зло, но без ненависти сказал Брук.