Агент Их Величеств, Часть первая (СИ)

- Своего собственного мнения на этот счёт у меня нет. – Экскурсовод улыбнулся. – Но я вполне разделяю мнение Седрика Бруне, который в своих «Примечаниях к будущему» писал, что, на самом деле, пустота изначально присуща человеческой душе, а жизнь есть метания в попытках чем-то эту дыру заполнить. Кто-то заполняет её мусором, а кто-то умудряется создать в этой пустоте новую Вселенную со своими звёздами и чуждыми Сферами. Всё, если коротко, зависит от самого человека.

- Мда, – пробормотал следователь, – уж по заполнению пустот Бруне был мастак... Вы на кого учитесь, юноша? Если не секрет, конечно.

- Ну что вы, какой уж тут секрет. – Экскурсовод рассмеялся. – На инженера-алхимика. А тут, вот, подрабатываю, чтобы на жильё хватало.

Фигаро молча протянул юноше золотой империал. Тот взял монету без какого-либо выражения на лице, и, коротко поклонившись, сказал:

- Да благословит вас бог, о щедрый чужестранец! Ибо напоивший жаждущего и сам не умрёт от жажды!

Следователь захохотал, и полез в карман за вторым империалом.

Глава 4

Когда Фигаро, усталый, но довольный, наконец, вышел из ратуши, часы на её башне вздохнули, зашипели, застрекотали, и звонко пробили четыре раза.

Следователь ощутил лёгкое чувство дезориентации; оказалось, что экскурсия заняла у него, ни много ни мало, три часа. Не то чтобы он совсем не следил за временем, но пролетело оно совершенно незаметно.

После зрелищ, как обычно, потянуло на хлеб. Хотелось прямо сейчас завалиться в какую-нибудь местную ресторацию, и проверить, хороши ли местные повара настолько же, насколько и экскурсоводы. Но Фигаро решил стоически дотерпеть до вечера, поскольку ему обещали чуть ли ни целый пир, и, как минимум, бочонок пива. Поэтому следователь повздыхал, подумал, да и отправился искать кладбище.

Вежливый старичок в шляпе-канотье, белой рубашке навыпуск и таких же белых штанах, что хмурясь, и что-то бормоча себе под нос, играл сам с собой в шахматы на скамейке у фонтана, объяснил, что, в принципе, до кладбища можно поймать некую «керосинку» (очевидно, имелась в виду регулярная керосиновая повозка, курсирующая по определённому маршруту), однако, «...если приезжий господин не торопится, то я бы рекомендовал вам спуститься с площади во-о-о-он на ту улицу, и пройтись вдоль обрыва к лестнице. Так вы и денежку сэкономите, и на виды полюбуетесь, а ходьбы там всего-то минут двадцать, ежели вашим ходом, да ещё с горки. А вот назад можно и керосинку взять, чтобы на гору не драться»

Фигаро поблагодарил, немного подумал, и счёл совет старичка дельным – в конце концов, его задачей было изучить город, чем он пока что с успехом и занимался. Поэтому он, наложив на саквояж простенькое облегчающее заклятье (теперь саквояж не летвитировал, а просто стал весить всего пару фунтов) прошёлся по площади, и по красивой белой лестнице спустился на выложенную камнем дорожку.

Дорожка, что тянулась вдоль довольно-таки крутого склона, представляла собой нечто вроде обзорной площадки: ограждая пешеходов от обрыва симпатичным парапетом, выполненным в виде каменных перил опирающихся на пузатые миниатюрные колонны, она как бы падала вниз маленькими скачками, позволяя оценить великолепный вид на город и озеро внизу.

Всё это следователь уже видел из окна, но прогулка ему понравилось: свежий ветерок приятно трепал волосы, солнце, спрятавшись за маленьким облачком, не слепило глаза, а на парапете через каждые сто-двести шагов сидели презабавные каменные скульптуры: нахохлившиеся орлы, ехидные химеры, горделивые змеи и суровые горбатые медведи.

«Интересно, – размышлял Фигаро, – откуда у них средства на всю эту красоту? Ну, понятно: тут же никто не совершает преступлений, а, стало быть, и не ворует из городской казны... Чёрт, а жаль, что это не какое-нибудь редкое алхимическое соединение в воде! Возили бы отсюда эту самую воду в цистернах и заливали в столичный водопровод. Так, глядишь, тамошние министры и стали бы жить на жалованье, как честные люди... Эх, мечты, мечты...»

Дорожка нырнула вниз, превратившись в лесенку с мраморными перилами, и резко закончилась, расколовшись надвое о древний дуб, к которому была привязана большая табличка указатель:

«Налево – городской парк. Направо – кладбище «Тихое пристанище»