Агент Их Величеств, Часть первая (СИ)

«Предположим, по какой-то причине Наташа Филч не могла рассказать тебе о чём-то прямо. Написать письмо? Логика в этом есть: если бы она написала Фигаро, а затем бросила письмо в ящик перед самым закрытием почты... Что сделает городской почтальон? Да то же, что делают все городские почтальоны в таких вот маленьких городах перед окончанием смены: быстро просмотрит письма из верхней стопки, и, если некоторые из адресатов живут по пути домой, то забросит им корреспонденцию. Почтальон наверняка на велосипеде; торопиться ему некуда: там поболтать с хозяйкой, там пригласят на чай, а там, глядишь, и на стопку наливки... Но неужели Наташа просто написала на конверте «Следователю Фигаро»? Она, конечно, была странной и очень нервной девушкой, но никак не идиоткой»

Счета, опять счета, письмо с показаниями газового счётчика, письмо с показаниями водяного счётчика, письмо в бакалейную лавку, письмо в скобяную лавку, письмо в аптеку, письмо некоей Анне Дейл – то ли сестре, то ли дочери хозяйки. Скорее всего, сестре – дочери в наши дни редко отвечают на письма, им ближе телефонный аппарат... Письмо с просьбой о продлении подписки – а зачем ещё старушка может писать в редакцию газеты? – и...

Письмо в «Ратушу».

Огромный тёмно-синий конверт – в таких часто пересылают документы. Три почтовые марки по медяку штука, обратного адреса нет, адрес назначения – «Гостиный двор «Ратуша», доставить на стойку. С меня кофе, господин Пуль!»

Наташа отправила письмо в «Ратушу»? А не проще ли было оставить его на стойке, да и дело с концом?

«Нет, не проще. Она понимала, что, случись с ней что-нибудь, то ты обязательно обратишь внимание на этот конверт. А если бы его доставили? Наташа, скорее всего, не могла передать тебе весточку лично в руки, и не могла попросить об этом. Совсем другое дело – письмо... Да, девушка была явно не дурой, особенно с учётом того, что её пришлось придумывать план буквально на ходу»

Конверт был, разумеется, заклеен, но эти пустяки, даже не стоили лишних телодвижений с хитрыми устройствами Отдела; чужие письма следователь научился открывать ещё до того, как сотворил первое заклятье: для этого были нужны всего-то плита и кипящий чайник.

Теперь же это стало совсем просто.

Совсем несложно зажечь на кончике пальца огонёк, ещё проще добавить в него воды, что, как правило, в изобилии имеется в воздухе. Раз! – и вот палец Фигаро превратился в некое подобие носика чайника: тонкая струйка пара свистела, казалось, прямо из него (хотя, строго говоря, появлялась в полудюйме от кончика ногтя, в фокусе заклятья).

Для того чтобы размокнуть почтовому клею понадобилось около двух минут. Следователь аккуратно поддел уголок конверта кончиком карманного ножа, и достал... ещё один конверт.

Чуть меньше размером, плотная розоватая бумага, лёгкий аромат духов; в таких дамы присылают кавалерам ответы на их вирши и признания. Конверт без марок, но тоже аккуратно заклеен, а в правом верхнем углу тонким женским почерком короткая надпись: «А. Фигаро».

Фигаро запечатал большой конверт по новой, сунул послание мёртвой девушки за пазуху, и, проверив контуры заклятья Малого Отклонения, развернувшись на каблуках, скрылся в тенях.

Глава 8

Бам! Бам! Ба-а-ам-м-м-м! Три часа ночи. Время на стыке, время, когда вызывают духов земли и изгоняют подъятые нечистым колдовством кладбищенские тени. Лишь три окна во всём городе тускло мерцали: одно на втором этаже дома рядом с жандармерией, и два окошка в мансарде одной из усадьб на каменистом обрыве.

Фигаро достал из саквояжа чёрную коробочку размером с ладонь и прошептал слова кодового заклятья. Коробочка, едва слышно щёлкнув, открылась, явив взору следователя маленькую жемчужину, возлежавшую на бархатной подушечке.

Это был один из амулетов выданный следователю в Особом Отделе: на жемчужину был наложен целый спектр сложнейших поисковых заклятий, выявляющих любые следы враждебного колдовства и сразу же его нейтрализующих. На этот раз Фигаро решил, что излишними не будут никакие предосторожности.

Жемчужина немного полежала на конверте из плотной розовой бумаги, а затем чуть шевельнулась, словно едва заметно пожала плечами. Никаких следов колдовства на конверте не было. Более того: Фигаро был первым колдуном, который вообще прикоснулся к нему.

Следователь спрятал жемчужину назад в коробку, и, достав ножик для писем, вскрыл конверт.

На стол с лёгким шелестом выпал сложенный вдвое лист плотной бумаги с пятнами засохшего клея по углам. Объявление? Нет, афиша.

Не особо большая, но и не слишком маленькая, напечатанная на хорошем станке и на дорогой бумаге. Не аляповатая, но стильная, не кричащая, но привлекающая взгляд, не безразмерный парус, которые ветер и дождь в первые же дни после поклейки превращают в мокрые обрывки, но пропитанная специальным алхимическим составом, отталкивающим влагу и не дающим краскам выцветать на солнце. Дорогая вещица; такое увидишь, скорее, в Столице, нежели в маленьком городке на закраине мира.

Аккуратно, кончиками пальцев всё так же затянутых в чёрные перчатки, Фигаро развернул афишу.

БАМ!