Агент ливийского полковника

Рахманов сверился с номерами машин, продиктованными Джемалем: этот служебный «Лексус» принадлежал самому молодому члену команды – Гордону Рейну. Неважно, кто показал полицейскому удостоверение или пропуск на проезд к Музею военной разведки – самый старый или самый молодой агент МИ-6; важен пассажир на заднем сиденье машины, пассажир номер два. Так Рахманов определил для себя приоритеты.

В этом месте не было так безлюдно, как это могло показаться с первого взгляда. Неподалеку, в старинных ярмарочных павильонах, еще не закончили развлекать публику акробаты и музыканты, а рядом с Лондонским музеем транспорта, закрытого для посещения три часа тому назад, толпилась публика, как будто в кругу ее пронеслась новость: конный омнибус 1829 года сегодня вечером непременно отправится в путь.

Интересно, продолжал размышлять Рахманов, заставит ли ждать себя директор МИ-6? А может, точнее сказать, заставит ли он томиться ожиданием Феликса Сахарова? И если да, то сколько времени он отпустил на это тягостное мероприятие?

Даже в более острой ситуации Рахманов оставался спокойным, а сейчас нервы дали знать о себе. Может быть, давила на него последняя фаза операции и главное – особая важность персоны, которую ему предстояло устранить. В одиночку. Не он сам выбирал этот путь, на гребень волны его вынесли методы противника.

Тягостная, неприятная тема. Впрочем, обращался к ней Рахманов недолго: он увидел автомобиль директора – черный представительский «Мерседес» с пакетом бронирования Пульмана – защита «VR6».

* * *

37-летний Нил Стоун обменялся с напарником взглядом и вслух заметил:

– Сегодня прямо столпотворение какое-то. – Заговорщически подмигнув Джекобу, полицейский добавил: – Военные разведчики слетелись на ежегодный шабаш?

– Если да, то мы с тобой – на Лысой горе.

Оба рассмеялись – коротко. На продолжительный смех времени не хватало.

Джекоб занял место, олицетворяя собой живой шлагбаум и знак «стоячий полицейский» одновременно. Нил Стоун подошел к «Ягуару XF», затормозившему у сплошной желтой черты, за которой и обосновался Джекоб.

– Добрый вечер, сэр! – поздоровался Нил, склонившись к дверце автомобиля и еще не видя человека за рулем.

Он мог по пунктам перечислить, что случится в течение ближайших пяти-шести секунд. Этот человек в машине вынет из кармана своего черного пиджака зеленоватое служебное удостоверение агента МИ-6, вытянет руку в окно и, когда она выпрямится, повернет в сторону окна голову и досадливо наморщит лоб. За последние четверть часа такую картину Нил Стоун наблюдал дважды. Внутреннее чутье ему подсказало, что во второй по счету машине находилась шишка от разведки, хотя он мог ошибаться. Но дело в том, что, проводя немало времени на этом посту, он научился распознавать в людях, сидящих за рулем таких вот представительских машин, обыкновенных, пусть и на службе МИ-6, водителей. Так вот, в «Мерседесе», асфальт под которым едва не проломился, Нил Стоун наблюдал именно водителя, а на переднем кресле пассажира – здоровенного малого с броской, белого цвета, гарнитурой скрытого ношения, что само по себе выглядело странновато. Причем витой провод гарнитуры, идущий от наушника куда-то за воротник, был не тоньше, а может, и толще провода от старого телефонного аппарата, который обычно накручивают на руку – если разговор серьезный или волнительный. Так вот, водитель и телохранитель в этой серьезной тачке буквально указывали на утопающего на заднем сиденье лимузина высокопоставленного заморыша, которого они были призваны возить и защищать, что натурально выливалось в девиз «Возить и защищать». Просто охренительно, порадовался за свой неувядающий юмор Нил Стоун.

Так и есть. Он угадал. Человек за рулем «Ягуара» вынул из пиджака удостоверение – собственно, пластиковую карту, служащую пропуском в штаб-квартиру «Сикрет сервис»; кроме фото и имени в ней значился статус агента, остальная информация хранилась на магнитном носителе, исполненном в виде полосы для сканирования карты. Высунув руку в окно, он дал сличить свою нахмуренную физиономию с фото на пропуске. Особо сличать нечего: лысый, олицетворяющий состояние глубокой задумчивости, не хватает разве что лаврового венца или ауры вокруг головы.

– Вы можете проехать, сэр, – разрешил Нил Стоун, выпрямившись и подавая знак Джекобу: пусть едет.

Рахманов поднял стекло и тронул машину с места.

* * *